Papirus - Будь здоров

– Болтушка твоя Тамилия! – прервал ее отец. – Фантазерка и пустосмешка.

– Неправда! Чтобы прервать эти содержательные дебаты, я откашлялся и сказал.

– Обещаю, что сяду спиной к юной леди, и не буду подсматривать. Мне это не нужно – достаточно будет просто держать вас за руку, Олисия.

– Ну, вот, – обиженно надула губки девушка. Нет, все-таки девочка, – хотите сказать, что у меня и смотреть не на что?

Мы одновременно с ее отцом закатили глаза под потолок и тяжело вздохнули.

– Ну что вы, что вы, – рассыпался я в комплиментах, – Столь прелестный бутон, вы правы, не предназначен, чтобы его рассматривал ничтожный травник. Им достойны любоваться исключительно рыцари… с белыми конями, – не удержался я от шпильки.

Глаза девочки радостно засверкали, и она снисходительно, тоном сказочной принцессы, отдающей распоряжение дракону, произнесла.

– Хорошо. Я вам дам свою руку, вы отвернетесь, и подсматривать не будете. Дайте мне честное слово.

– Честное – травное, – торжественно произнес я.

– Нет, лучше поклянитесь.

– Клянусь рыпун-травой, зверобоем и шалфеем, что подсматривать не буду! – еще более торжественно сказал я.

Граф, отвернувшись, вдруг раскашлялся и так, кашляя, вышел за дверь, неопределенно помахав рукой.

Я развернул кресло около кровати спинкой к девочке, сел и, взяв её протянутую руку, сосредоточился. В этот раз для скорости и простоты я решил выводить всю гадость напрямую через кожу. Для этого собственно мне и потребовалась помощь служанок.

В этот раз в полное слияние уходить я не собирался, поскольку случай был достаточно простой, а мне еще в реальности надо было своевременно указывать служанкам, что им делать по ходу исцеления. Я даже немного забеспокоился, а получится ли у меня действовать, как раньше, отстраненно от больного. Но все прошло нормально. Образ рук больше не проявлялся и я теперь полностью прочувствовал, что он и раньше был плодом моего воображения, помогавшим на первом этапе управлять магией целителей. Время от времени я давал команду служанкам хорошенько обтереть пациентку тканью, смоченной в горячей воде, отмерял дозы лекарств и передавал выпить. Иногда девушка начинала капризничать. Дескать, не будет она пить эту горькую микстуру. Тогда я, как правило, грозил, что если она отказывается пить, тогда придется делать укол. Не знаю, что повлияло больше. Страх самого укола или то, что мне необходимо будет делать его самому и в пикантное место, которое тогда одеялом не скроешь, однако это оказалось действенным оружием.

Через два часа я улыбнулся утомленной Олисии, сказал, что мы закончили, и она может расслабиться и отдохнуть.

За дверью по коридору прохаживался ее отец. Увидев меня, он прекратил свои хождения, подошел ближе и спросил.

– Как она?

– Все в порядке, ваша светлость, – успокоил его я, – неделька прогулок на свежем горном воздухе, усиленное питание, немного эликсиров – и хоть замуж через неделю. Естественно, я буду присматривать за процессом выздоровления, но полгода у вас точно есть. Вельможа с нескрываемым облегчением вздохнул и торжественно произнес.

– Благодарю вас. Отныне я – ваш должник, милорд. Что еще необходимо от меня?

– Ничего. Плотный ужин мне и ей. Олисии куриный бульон, отварная курица, омлет, салат – побольше петрушки и сельдерея, стакан красного вина. А завтра – всё как обычно.

– Я могу заглянуть к дочери?

– Да, пожалуйста. Она немного устала и может быть захочет спать, но важно накормить ее. Обязательно надо восстановить силы.

– Я прослежу, – пообещал граф и поспешно скрылся за дверью, но вдруг выглянул.

– Извините, господин травник, а что это за рыпун-трава?

– Не знаю, – пожал я плечами, – как-то в голову пришло…

Вечером мне пришлось выдержать нешуточный бой. Началось все с того, что за дверью я услышал какую-то возню, писк, потом упало что-то мягкое, и ко мне в комнату буквально ввалилась горничная. Одежда ее была в некотором беспорядке, волосы немного растрепаны, но на губах цвела торжествующая улыбка.

– Ну, дождешься, ты, Ралиса! Нахалка! Тебе это так не пройдет. Сегодня моя очередь! – донеслось из коридора.

– Иди-иди, красавица, – фыркнула нежданная гостья за дверь, – личико-то не забудь умыть, а то на демоницу жареную похожа.

Она повернулась ко мне, победно улыбнулась и, приблизившись вплотную мягкими кошачьими шагами, томно проворковала.

– Господину травнику надо обязательно помочь постельку расстелить, – и она ненавязчиво, глядя на меня с хищным прищуром голодной тигрицы, как на трепетную лань, разве что, не облизываясь, стала оттеснять к этой самой постели. Ой! Свента, милая. Помоги. Меня же сейчас…, да прямо здесь…, да прямо так… Вот вы на моем месте, зная мою жену, не вспомнили бы ее предупреждение про гулялку? Я не ханжа, но, поступать так, как рекомендовал молодежи один герцог, известный своей прямотой, я не мог. А тот говаривал: «Дают – е…!», – то есть пользуйся. И он же в свое время ввел для самооправдания некое изречение: «Пользуясь благосклонностью горничной, благородный господин жене не изменяет, а просто удовлетворяет естественную надобность». Правда, когда один граф спросил его, как он относится к тому, чтобы и жена этого герцога таким же образом «удовлетворяла естественную надобность», герцог так разъярился, что наорал на всех и выгнал графа вон.