Виталий Башун - Будь здоров

— Привет, Филин! — Кто-то хлопнул меня по плечу так, что охапка бумаг, которую я держал в руках, стараясь не уронить и одновременно не помять, чуть не выпорхнула белыми голубями на мраморный пол академии. В такой толчее подобрать их, да чтоб не затоптали и меня, и бумаги, было бы мёртвым делом.

За моей спиной нарисовался, приветливо скалясь частоколом ровных, жемчужно-белых зубов, самый страшный кошмар моей схольной жизни — Свентаниана деи Маринаро — или просто Свента. Объективности ради следует признать, что внешне она была демонически хороша. Несмотря на средний рост, всего на полголовы ниже меня, она имела ладно и пропорционально сложенную фигуру, изяществу которой могла бы позавидовать богиня красоты. Мужчины, завидев её, как правило, восхищенно щёлкали языком: «Ну всё при ней! Ни добавить, ни убавить!» А нежный овал лица в обрамлении локонов шёлковых русых волос с лёгким бронзовым оттенком и аристократичные черты, из которых выделялись полные, чувственные губы и яркие изумрудные глаза, пробуждали в сознании образы сказочных гурий Востока. Каждое движение её было полно королевской грации и пластичности в сочетании с хищной плавностью, точностью и экономностью воина.

Вы правы. Я тоже восхищен ею, что не мешало мне в схольные годы избегать её общества всеми возможными способами, ибо никто другой не доставлял мне столько неприятностей, как она. Скажем прямо (а я давно уж перестал заниматься самообманом), талия моя была несколько больше средней. Ближе к стандартам борцов одного из видов восточной борьбы, где противники должны, пользуясь своей массой, выпихнуть друг друга за ковёр. Друзья, которых, несмотря ни на что, у меня тоже было немало, постоянно говорили, что я сильно преувеличиваю. Однако, думаю, утешали.

В общем, другие схольники, не друзья, малознакомые и вовсе не знакомые мне протиратели схольных скамей предпочитали ласково называть меня жирдяем, салом на ножках, пузаном и тэдэ и тэпэ. Особенно мелкота из младших классов любила поразвлечься за мой счёт. Любимый приём — крикнуть: «Толстый!» — и бежать. Лови их, если очень хочется. Положение вечного объекта для шуток и проказ усугублялось моей любовью к уединению и чтению книг. Никто не мог понять, как можно предпочесть книги шумным играм, а всё непонятное пугает и раздражает. Вот все ученики схолы и соревновались в изобретении разных пакостей.

Впрочем, если я считал шутку оскорбительной, задевающей мою честь и достоинство, то без колебаний преодолевал свою лень и вызывал обидчика на бой. Дрался всегда упорно, до победного конца. И неважно, для кого в итоге этот конец становился победным.

Пальму первенства, особенно ближе к концу обучения, уверенно держала Свента. Увлечённо занимаясь с малых лет боевыми искусствами, она, похоже, больше всех не могла смириться с такой ошибкой природы, как я. Мужчина — и ни разу не может подтянуться. Не владеет оружием и приёмами рукопашного боя, а на уроках начальной боевой подготовки умирает на первых ста метрах бега. В то время как сама она уже несколько лет являлась чемпионом нашего города по рукопашному бою, стрельбе из лука и фехтованию среди взрослых мастеров. А ещё наделите этот образ острым умом, огромной начитанностью и властным характером, и, думаю, у вас не возникнет вопросов, кто был неформальным лидером самой сильной группировки схольников и организатором самых изощренных проделок, виновников которых не удавалось найти даже королевским охранителям порядка. А такое тоже было. Когда Свента и компания решили, что их товарищ несправедливо обвинен в организации потопа в мужском туалете, директор обнаружил, что потоп этот добрался до его личного сейфа. Сейф был, между прочим, помимо секретного кода, известного только директору, дополнительно защищен ещё и далеко не слабым магом.

Следует признать, что Свента, пользуясь своим авторитетом, никогда не допускала, чтобы проказы доходили до физического ущерба моему здоровью или морального унижения. Тем не менее отрава, даже не смертельная, даже в бриллиантовой оправе, отравой быть не перестает.

И вот, когда я решил, что детские кошмары остались в прошлом, а я, поступив в столичную академию, спрячусь от своих обидчиков далеко и надёжно, хлопок по плечу ненавязчиво перегнал мои мозги в то место, которым положено думать, а не на котором принято сидеть. Проблемы никуда не ушли, и решать их хочешь не хочешь придётся.