Брэнт Йенсен - Пленники Камня 3. Дух погибели

«Потом другим несчастным», — подумал Монтейро, — «меня в пример приводить станут. Уверовал, мол, всем сердцем в Митру, и бог оградил его от магии стигийской, а ведь по всем признакам ряды безумцев должен был пополнить. И главное, поверят в эту чушь! Тьфу!»

К выходу из обители Монтейро двигался неспешно, кивая всем встречным и благословляя новоприбывших. Был в этом поведении один положительный момент. Остальные монахи, глядя на благость, пропитавшую их брата, не осмеливались подойти к нему и завести разговор.

— Наконец! – произнес Монтейро, когда оказался за пределами обители. – Как же мне этого не хватало.

Зингарец жадно вдыхал в себя солоноватый воздух Побережья и был просто вне себя от счастья. С трудом взяв себя в руки, он сдвинулся с места и подошел к небольшому деревцу, росшему рядом с обителью. Монтейро сорвал с ветки листик и принялся им любоваться, потом растер его между пальцами и зачем-то слизнул образовавшуюся зеленую кашицу.

Горечь на языке немного привела его в чувства. Он сплюнул остатки листка и принялся озираться по сторонам, надеясь, что никто из монахов не видел той дурости, что он учинил.

В этот миг из-за туч выглянуло солнце. Зингарец улыбнулся ему, как старому знакомому, и зашагал по направлению к океану.

По дороге Монтейро вспомнил, что кое-какие видения его этой ночью посещали. Но злыми он не были, никто в них не умирал. Наоборот, они были исполнены некоего неземного умиротворения. Зингарец напряг память, пытаясь вновь вернуться в эти сны, там было что-то очень важное для него.

Вначале он снова оказался в той темноте, что казалась ему осязаемой, словно вода или даже кисель. Опять где-то вдали горел тот синий огонек. Монтейро вспомнил, что на этот раз ему удалось приблизиться к нему, а может даже проникнуть внутрь.

Что было дальше, зингарец вспомнить так и не успел. Ход его мыслей прервал нищий, уцепившийся за конец рясы Монтейро.

— Крепкого здоровья вам, брат митрианец, — прошептал бедняк зингарцу. – Кошмары не мучают?

— Нет, спасибо за беспокойство, — ответил Монтейро и постарался отделаться от приставучего голодранца. – Советую вам попросить милостыню у кого-нибудь другого, нам обет запрещает без особой необходимости деньги при себе носить.

— Ничего, брат митрианец, — тем же шепотом продолжил нищий. – Мы и без денег как-нибудь выдюжим, о них, собственно, и разговору-то и не было. Вас совсем о других вещах вчера просили.

Монтейро внимательного оглядел попрошайку. Ни одной лиловой тряпки на нем не наблюдалось.

— Прям вот так и выйду на службу без конспирации, — усмехнулся нищий. – Вы, брат, меня совсем за идиота держите? Пойдемте лучше, нечего посреди улицы торчать, люди уже глазеть начинают.

Зингарец послушно последовал за бедняком. Тот, однако, предпочитал рясу Монтейро из руки не выпускать.

— Как я узнаю, — настаивал зингарец, — что вы тот, за кого себя выдаете?

— Убедитесь сами примерно через четверть колокола, — ответил нищий. – Меня не посвящали в детали ваших с Карфотом договоренностей.

Произнесенное вслух имя зеленоглазого «лилового» немного успокоило Монтейро, и больше вопросов он не задавал.

Подозрения вновь ожили в душе зингарца, когда он понял, что нищий ведет его в сторону бедняцкого района. С чего бы могущественному «лиловому» назначать встречу в таком месте?

— Мы в отличие от вашей братии испачкаться не боимся, — нищий словно прочитал мысли зингарца, хотя, скорее всего, просто обратил внимание на то, что Монтейро замедлил шаг, и догадался, чем это могло быть вызвано. – Если надо в эту клоаку всей конторой переедем и в лохмотья обрядимся, а Карфот себя еще и помоями обольет.

«Лиловый» провожатый, сам того не желая, сболтнул лишнего. Выходило так, что зеленоглазый крупная шишка среди Хозяев. Вполне возможно, именно он возглавляет организацию «лиловых». Монтейро, конечно, подозревал нечто подобное, но всегда полезно подкрепить мысли фактами.

— Я у вас теперь за своего? – неожиданно для «лилового» зингарец задал столь прямой вопрос.

— Не совсем, — смутился нищий. – Если хорошо себя проявите, брат, вольетесь в нашу дружную кампанию. Карфот не отличается страстью к бессмысленному кровопролитию, возможно, он даже поможет вам стать самым молодым настоятелем за всю историю митрианской обители Сартоса.

— Хорошая перспектива, — ответил зингарец.

Его сознание постепенно начало заполнять то безразличие к миру людей и их проблемам, что обуяло его после пробуждения. В этот момент Монтейро нисколько не интересовало престижное место отца-настоятеля да и до нынешних проблем стигийцев, из-за которых его вызвали, ему особо никакого дела не было. Он мечтал побыстрее разобраться со своими обязанностями и отправиться к морю. Эта муравьиная возня не идет ни в какое сравнение с его бесконечным величием.