Дракоша хитро сощурился:
— Моей злобной и кровожадной душеньке для полного счастья не хватает твоего имени.
— Не скажу. — Только этого не хватало!
— Почему?! — поразился дракон.
Я посопела немного, но все же призналась:
— Я не люблю свое имя.
— Не жертвой же тебя называть в конце концов!
— Можно и так.
— Не майся дурью.
Я молчу. Он тоже. Сидим, молчим, сквозь тишину слышно как капает вода, трудолюбиво долбя неподатливый камень. Через какое-то время к каплям воды прибавляется звук скатившейся с горы золота монетки. Звяк, звяк, звяк — прозвенела она и затихла. Тишина…
— Евдокия, — со вздохом призналась я, поняв, что в молчанку мне дракона не переиграть. — Дуня. А теперь, может, скажите свое?
Дракон тихо рассмеялся:
— Я думаю на человеческом это будет звучать как Пламенеющий Уголь.
Только сейчас я обратила внимание на цвет его шкуры, и поняла, почему его так назвали. Смотрели когда-нибудь на костер? Долго? Не подкидывая дров? Знаете тогда, что когда дрова прогорают до углей и бросишь хоть одну веточку, снова загорится огонь, то тогда от костра идет самый большой жар. Шкура дракоши не имела одного цвета, она мягко переливалась красным, черным и бардовым. А еще от него пыхало так, что даже я, сидящая в нескольких саженях от дракона, чувствовала его тепло. Красиво. Я люблю смотреть на красивые вещи. Когда долго разглядываешь красоту, как-то приближаешься к ней, к ее сути. Это многое значит для уродцев.
— Еще один вопрос, — Пламенеющий Уголь благоразумно не стал называть меня по имени. — Сколько тебе лет?
— Тринадцать.
Ну вот, бедного дракона чуть кондрашка не схватил.
— По виду тебе не дашь и десяти вообще-то. — Пламенеющий Уголь улыбнулся, но, подумав, спрятал зубы. Видно вспомнил, что для незнакомых индивидуумов улыбка дракона похожа на жуткий оскал. Я улыбнулась в ответ.
— Что, все совсем плохо? Мало того, что уродка, да еще и мелкая?
— Ничего, это мы исправим, — оптимистично заверил дракоша и отошел куда-то в самый дальний угол пещеры.
Не успела я поинтересоваться, что он хотел этим сказать, как часть стены, та самая к которой отполз Пламенеющий уголь, бесшумно отползла в сторону, и за ней оказалась… мастерская? Как еще назвать огромную пещеру, в которой валяются какие-то статуи, молотки, кристаллы, драгоценные камни ну, в общем, сокровища? В отличие от небрежно свалянной кучи монет и ржавых мечей, на которой спал дракон, здесь были полюбовно разбросаны намного более ценные вещи. У меня даже мурашки отчего-то по коже полезли. И что самое интересное, здесь царил какой-то беспорядочный порядок: золотые монеты лежали в одной куче, серебряные в другой, бронзовые в третьей. Драгоценные камни тоже были разложены строго по кучкам: здесь алмазы, там рубины. А статуи вообще стояли рядом со стенами. Пока я изумленно стояла на пороге сей сокровищницы, Пламенеющий Уголь, ловко обогнув все препятствия на своем пути, направился к нише, занавешенной потрясающей красоты гобеленом с вышитыми на ней драконами, и отдернул занавесь. Лучше бы он этого не делал.
У меня сердце дернулось к горлу и перекувыркнулось. Там были доспехи. Нет, доспехи — это слабо сказано. Там были все наряды, которые могли и не могли быть, и которые хоть как-то отдаленно были связаны с военным делом: доспехи, латы, кольчуги, нагрудники, шлемы, венки, браслеты, наручники, поножи…
Дракоша, не думая, отодвинул большую часть нарядов, доверительно сообщив, что это "не на меня", и вытащил из укромного закутка с десяток различных кольчуг. Однако, увидев мой донельзя оскорбленный вид и обиженный взор, Пламенеющий Уголь вытащил еще одну из тех, что отодвинул и протянул мне. Теперь-то я поняла, почему он их отодвинул, но, как и все в этой жизни, слишком поздно. Пришлось знакомиться со всеми прелестями лежания на каменном полу. Если кольчуга явно весила больше меня, сколько тогда будут весить доспехи?!
— О-о… Вы хотя бы знаете, что к такому надо подготавливать? И чем вам не нравится мой наряд?
— Ну, хотя бы тем, что ты боишься шагнуть лишний раз, чтобы не запутаться в нем. А потом, я хочу кое-что проверить. Держи, оденешь пока это. И еще… терпеть не могу когда ко мне на вы обращаются. Сразу вспоминается тот старейшина который чуть сам мне в рот не залез от ужаса.
Я представила нашего дородного, вечно красного, старейшину, побледневшего от ужаса, не удержавшись, хихикнула, покорно взяла одежду, протянутую мне дракошей и скромно отбыла за ближайшую кучу, на этот раз железяк, чтобы переодеться. Нет, честно, у этого бессовестного дракоши просто талант высмеивать буквально все людские качества! Не успела я начать снимать сарафан, который на самом деле был одной из сестер, и я в нем действительно чувствовала себя неудобно, так вот, не успела я начать снимать сарафан, как этот зловредный ящер-переросток, по ошибке родившийся драконом заверил меня, что в перечень его многочисленных пороков не входит развращение детенышей человечьего роду-племени.
Читать дальше