Олег Авраменко - Собирающая Стихии

Наконец-то мне поверили. И, разумеется, меня отпустили. Ни о какой инъекции речи уже не было. Я принялся было излагать им свой план, который заключался в следующем: пусть двое скрутят мне руки и ведут к Александру, а третий идёт следом, пряча за нашими спинами обрез, который я смастерил из лазерного ружья и предусмотрительно положил вон там, в траве, возле той могилы...

Тут нервы одного из мужчин не выдержали. Он бросился к указанному мной месту, нашёл обрез, схватил его и, одарив нас свирепой ухмылкой героя боевиков, бесшумно скрылся за углом дома. Второй мужчина и женщина, обменявшись взглядами, быстро спустились по склону к самому озеру, пробежали вдоль его берега метров тридцать, потом снова взобрались наверх и скрылись в зарослях леса. Судя по их скорости, проворству и умению мгновенно оценивать ситуацию, они были хорошо вышколенными бойцами, однако я знал, что никакая выучка их не спасёт. Они не представляли, с кем имеют дело.

А две или три минуты спустя из-за того же угла дома вышел Александр. В руке он небрежно поигрывал пистолетом. Я понял, что наш самозванный Рембо уже упокоился с миром. Чего и следовало ожидать.

– Ну что, гадёныш? – презрительно произнёс Александр. – Всё никак не угомонишься? Нарываешься на очередной урок хороших манер?

И исчез.

А через четверть часа вернулся с трупами обоих беглецов. Бросил их у крыльца и сказал:

– Если ты думаешь, что это урок, то ошибаешься. Это лишь маленькое вступление. Настоящий урок будет через год. Впрочем, я ещё не прощаюсь.

И вновь исчез. На сей раз вместе с кораблём.

А через восемь дней вернулся с новой командой смертников. Я сам закатал рукав и подставил руку, чтобы они сделали мне укол. Но это нисколько не подействовало на Александра. Он убил их, а затем снова напомнил мне, что это ещё не урок. Настоящий урок ждёт меня впереди. Через год.

Шестой год был самым гнусным из всех проведённых мной в этом гнусном мире. Я всё гадал, что же теперь придумает Александр мне в назидание. В моём воображении возникали жуткие картины, но я боялся, что действительность превзойдёт самые худшие ожидания. Ведь извращённость Александра не знала границ...

Однако год истёк, а Александр не объявлялся. Не было его и по прошествии месяца, двух месяцев, трёх, четырёх... Во мне затеплилась робкая надежда, а когда миновало полгода сверх установленного срока, я по-настоящему воспрянул духом. Видно, случилось нечто экстраординарное, раз Александр, прежде демонстрировавший завидную пунктуальность, не явился дать мне очередную дозу своего дьявольского зелья. Похоже, он всё-таки нарвался на Кевина с компанией! И небось, когда предпринял попытку похитить свою дочь. Молодчина, Кевин! Ты мне не нравишься, но я тебя люблю.

Интересно, погиб Александр или только пленён? – гадал я. Лучше бы его убили, так надёжнее. Хотя, конечно, пленного можно допросить и вытянуть из него полезную информацию – например, обо мне. Но я предпочёл бы его смерть. Пленным порой удаётся бежать из темницы, а мёртвые не встают из могилы.

Правда, частенько по ночам я просыпался в холодном поту. Мне снились кошмары, в которых Александр заявлялся ко мне и, мерзко ухмыляясь, говорил: «Вот-вот, гадёныш! Это и есть мой обещанный урок. К тебе вернулась надежда, а тут пришёл я – и отнял её...»

Но закончился седьмой год, а Александра всё не было. Нет, он не мог так рисковать ради какого-то урока. Если верить его словам, то два года – гарантийный срок действия препарата. Разумеется, он мог обмануть меня, с него станется, и, тем не менее, на седьмую годовщину я устроил грандиозный пир, нализался до чёртиков, а утром проснулся с раскалывающейся головой и тяжёлым, будто набитым камнями, желудком. И всё равно я был счастлив. Такая мелочь, как жестокое похмелье, не могла омрачить моей радости.

А на пятом месяце восьмого года у меня начал пробуждаться Дар. Первым его проявлением был слабый телекинез. Как-то раз, за послеобеденным десертом я уронил пирожное, но успел подхватить его прежде, чем оно упало мне на колени. И тогда мне почудилось, что на мгновение оно зависло в воздухе.

Я принялся экспериментировать и убедился, что в самом деле могу усилием воли передвигать на небольшие расстояния лёгкие предметы. Правда, уже через десять минут у меня зверски разболелась голова, и я вынужден был прекратить свои опыты. Но я всё равно был на седьмом небе от счастья – мой Дар возвращался к жизни. В тот день я снова напился в стельку.