Олег Авраменко - Сын Сумерек и Света

Она погрозила мне пальцем – я так и не понял, всерьёз или игриво.

– Артур, негодник, ты прячешься от меня! – Потом быстро подошла ко мне, обняла меня и положила голову на моё плечо. – Ах, малыш. Мне так недоставало тебя...

Вечный закат в Сумерках делится на циклы – условные сутки, состоящие из четырёх четвертей по восемь часов каждая. Так уж повелось издревле, что Сумеречные спят дважды в день – всю первую четверть, или приму, а также ещё три-четыре часа во время сиесты в конце третьей четверти, иначе терции. Я упомянул об этом только для того, чтобы вы знали, что я имею в виду, говоря, что проснулся в пятом часу примы.

Итак, я проснулся в пятом часу примы; голова у меня раскалывалась от адской боли. Слава богам, желудок у меня железный, переваривает даже гвозди, не то было бы ещё хуже. Накануне вечером мы славно попировали, веселились от всей души, то и дело смеялись по поводу и без всякого повода, болтали без умолку о разных пустяках. Я напился в стельку и под самый конец ни с того ни с сего затянул Гимн Света. Изрядно пьяные близняшки подхватили мою песнь, два наших с Брендоном тенора и хорошо поставленное контральто Бренды звучали в лад, приподнято и торжественно, а Юнона и Пенелопа глядели на нас с той терпеливой снисходительностью, с какой опытный врач-психиатр смотрит на душевнобольного в состоянии невменяемости. Потом я в одиночку запел Гимн Сумерек, но мама решила, что я уже достаточно повеселился, и отвела меня в мою комнату.

Юнона сама раздела меня и уложила, как ребёночка, в кроватку. Затем она долго сидела рядом со мной, а я, спьяну позабыв о своих трезвых расчётах, рассказал ей всё без утайки – и как добрался до Срединных миров, и как превратился в ребёнка, как потом жил двадцать лет, не помня своего прошлого, как попал в Безвременье и вспомнил себя... Меня сморил сон, когда я начал описывать, что происходило со мной в Источнике. В качестве наглядной демонстрации я попытался вызвать Образ – и, кажется, это вырубило меня окончательно.

Нет, я не жалел о своей откровенности. В конце концов, я всё равно не смог бы скрыть от мамы даже малейшие детали. Но мне было стыдно, что я упился, как свинья. Что подумала обо мне моя дочь, Пенелопа?..

Я выбрался из постели и на четвереньках вполз в душевую. Когда отвернул до упора кран, на меня обрушился поток горячей воды, а выложенная кафелем комнатушка мигом наполнилась паром. Я вызвал Образ Источника и ускорил обмен веществ в моём организме, выводя алкоголь и продукты его разложения. Кровь уже не текла, а стремительно неслась по моим жилам; сердце стучало в бешеном темпе, едва не вырываясь из моей груди. Я дышал глубоко и часто, отвалив челюсть и вывалив наружу язык, как загнанная собака.

Минут через пятнадцать я выключил горячую воду и включил холодную, ледяную. А ещё четверть часа спустя я вышел из душевой, еле держась на ногах от истощения, зато трезвый, как стёклышко.

Физическую усталость я мог снять в два счёта, но не тут-то было с усталостью психической. Как это ни парадоксально звучит, общение с силами отнимает много сил. Нервная система – штука тонкая, уязвимая, особенно у колдунов, которые то и дело оказываются на грани безумия из-за постоянных стрессовых перегрузок. К счастью, у нас нет проблем со старостью и болезнями (кроме психических), поэтому мы можем позволить себе много спать, давая отдых своим нервам, а время от времени и вовсе удаляемся в какие-нибудь пасторальные миры, где предаёмся праздному безделью в течение многих месяцев и даже лет. Лучший способ борьбы с усталостью – отдых. Эта азбучная истина прочно укоренилась в моём сознании ещё с раннего детства, посему я без проволочек вновь забрался в постель и сразу же заснул.

Спал я крепко, без сновидений, и проснулся лишь в начале секунды – второй четверти сумеречных суток. Я чувствовал себя отдохнувшим, но немного опустошённым. Тело моё ныло, а мысли лениво ворочались в голове. После недолгих размышлений я пришёл к выводу, что это скорее от пересыпания, чем от усталости, и решительно поднялся с постели.

Стоя под холодным душем, я думал о предстоящем путешествии в Хаос и пытался вспомнить, говорил ли об этом Юноне. Кажеться, нет. Оставалось надеяться, что ни моя дочь, ни брат с сестрой не проболтались...

Пенелопу я нашёл в библиотеке на втором этаже. При моём появлении она отложила в сторону книгу, над которой скорее размышляла, чем читала её, подошла ко мне и поцеловала в щеку.