Роман Казимирский - 988

Вспомнив себя в аудитории, в костюме, белой рубашке и с портфелем подмышкой, Марсель почти физически ощутил дискомфорт. Нет, он больше не хотел заниматься этим. Тогда что? Земледелие? Смешно, он никогда не сможет конкурировать с современными специалистами, особенно учитывая приобретенный опыт, который к тому времени устареет больше, чем на тысячу лет. Засесть за мемуары? Тоже не подойдет – коллеги засмеют. Это всегда так: стоит заявить о себе как о самостоятельном мыслителе, как люди, которых ты еще вчера считал своими друзьями, начнут смеяться над тобой сначала тайком, а потом и открыто. Нет, ему не было места в двадцать первом веке. Так что смирись уже, наконец, дружок, усмехнулся Марсель, и не трави себе душу.

Селище имело правильную прямоугольную планировку, и поэтому практически вся ее площадь просматривалась из любой точки. Когда из хаты, в которой находился Муса, вышла Меланья, историк тут же заметил ее, но сам, в свою очередь, постарался не привлекать к себе внимания и остался наблюдать. Ее поведение показалось ему странным: женщина была явно взволнована чем-то. Могучая грудь знахарки часто вздымалась, и она даже приложила к ней ладонь, чтобы успокоиться. Сделав несколько шагов, она вдруг закрыла лицо руками и расплакалась. Подумав, что произошло какое-то несчастье, мужчина уже хотел подойти к ней, но в этот момент Меланья резко вскинула голову и быстрым шагом направилась к срубному колодцу, который находился в самом центре селища. Подойдя к нему, она зачерпнула из него воды и умылась. Марселю вдруг стало стыдно, словно он влез не в свое дело, и историк постарался незаметно отойти в тень, но было поздно – женщина заметила его. В первый момент ученый подумал, что она рассердится, но лицо Меланьи вдруг озарила искренняя улыбка, отчего она сразу стала похожа на совсем юную девушку. Преображение так резко контрастировало с ее прежним образом, что лже-церковник на мгновение растерялся. Если бы не маска, скрывавшая его мимику, женщина, наверное, обиделась бы на подобную реакцию, но, к счастью, она не видела его лица и только смущенно помахала ему рукой. Подумав секунду, Марсель ответил ей тем же и поспешил вернуться в дом. Прикрыв за собой дверь, он обнаружил, что Курьян уже проснулся и теперь сидел на лавке, позевывая.

– Здоров ты дрыхнуть, Баламошка, – заметил он, прищурившись. – Я уже подумал, что ты того, слишком в роль священника покойного вжился.

– Не дождешься, – усмехнулся ученый, снимая с себя маску.

– И как ты можешь все время в этой штуке ходить? – удивился мужик, кивая в сторону этого фальшивого лица. – Я бы, наверное, давно умом тронулся.

– Все не так плохо, как тебе могло показаться, – отозвался Марсель. – Примерь, сам увидишь.

– Чтобы я на себя вещи мертвеца цеплял? – ужаснулся здоровяк. – Ну, нет уж, обойдусь.

– А что такого?

– Не принято это у нас, – Курьян встал с лавки и прошелся по комнате, разминая затекшую спину. – Я думал, ты знаешь. Ну, а такую вещь, как маску, надеть – это вообще мало кто отважится сделать. Он ведь сколько времени в ней проходил? Почти сросся с ней. Вообще, по-хорошему, его бы нужно было с ней вместе и сжечь.

– Зачем?

– А вдруг она ему в Нави понадобится? Что, если он без нее до цели своей не дойдет? Не знаю, как ты, а я не хочу отвечать за это.

Подобные речи стали для Марселя совершенной неожиданностью, потому что его друг никогда прежде не отличался особой рьяностью в поклонении славянским богам – может быть, упоминал пару раз, но только и всего. Теперь же историк увидел его с неожиданной стороны и подумал о том, что многого еще о нем не знает. В историке вдруг проснулся исследователь, почуявший, что появилась возможность узнать что-то новое. Однако сначала следовало успокоить мужика, чтобы он не подумал, будто его стоит теперь сторониться.

– Ты зря переживаешь, – усмехнулся Марсель. – Это у тебя Навь и река Смородина. Кирилл христианином был, к нему ваши ритуалы не относятся.

– Может, и так, – пожал плечами Курьян. – А может, и эдак. По мне – так любому человеку на том свете лишний амулет не помешает.

– Тоже верно, – согласился ученый, с удовольствием отметив про себя, что его собеседник перестал хмуриться и снова стал самим собой. – А что, ты хорошо Меланью знаешь?

– Меланью-то? – удивился мужик такой резкой смене темы разговора. – Да уж лучше многих. А на кой она тебе? Понравилась, что ли?

– Возможно. Но не мне. Так что скажешь?

– Ну… – Курьян неопределенно пожал плечами. – Не знаю. Отец ее был известным на всю округу ведьмаком. Знаешь, кто это такие?