Йон Колфер - Артемис Фаул. Парадокс времени

– Кентавр. Правильно. Я вошел.

На стене замерцал большой плазменный телевизор, и появилось лицо Жеребкинса, сначала размытое, а затем в фокусе. Вэб-камера в руке Артемиса зажужжала, поскольку кентавр дистанционно пытался настроить ее фокус.

– Чем больше точек зрения, тем лучше, а?- сказал он, его голос звучал из телевизионных колонок вокруг них.

Артемис держал вэб-камеру перед лицом своей матери, стараясь, чтобы она была максимально неподвижна.

– Я понял по реакции Малой, что эти симптомы знакомы вам?

Малой указала на блеск, покрывающий лицо Ангелины. – Посмотри, Жеребкинс, слизь из пор. И также запах лилий; не может быть никакого сомнения.

– Это невозможно,- пробормотал кентавр. – Мы уничтожили её много лет назад.

Артемис устал от этих непонятных фраз.

– Что является невозможным? Что уничтожено?

– Пока, Артемис, все же никакого диагноза, это может быть преждевременно. Элфи, мне необходимы данные сканирования.

Малой поместила свою ладонь на лоб Ангелины Фаул, и единый датчик в ее перчатке оплел мать Артемиса сетью лазеров.

Жеребкинс размахивал пальцем подобно метроному, по мере того, как информация поступала в его систему. Хоть это было и неосознанное движение, но оно казалось слишком веселым в этой ситуации.

– Хорошо,- сказал он, через пол-минуты. – У меня есть все необходимые данные.

Элфи зажала датчик в кулаке, и, когда рядом встал Артемис, сжала его ладонь в своей, тихо ожидая результатов. Это не заняло много времени, особенно с учетом того, что у Жеребкинса были хорошая идея относительно параметров поиска.

Его лицо стало мрачным, когда он увидел результаты. – Компьютер проанализировал гель. Боюсь, что это – Спеллтропия.

Артемис заметила как сжала руку Малой. Независимо от того, что такое эта Спеллтропия, все очень плохо.

Он вырвал руку у Малой, шагая к расположенному на стене экрану. – Мне нужны обьяснения, Жеребкинс. Сейчас же, пожалуйста.

Жеребкинс вздохнул, затем кивнул. – Очень хорошо, Артемис. Спеллтропия была чумой среди волшебного народа. После заражения она неизменно приводила к летальному исходу и прогрессировала до последней стадии в течение трех месяцев. Затем у пациента оставалось меньше недели. В этой болезни есть все. Нейротоксины, разрушение клеток, сопротивление любым обычным видам лечения, невероятная агрессивность. Это действительно удивительная болезнь.

Артемис сжал зубы. – Это невероятно, Жеребкинс. Наконец, нашлось что-то, чем даже ты можешь восхищаться.

Жеребкинс вытер бусинку пота со своего носа, сделав паузу перед тем, как снова заговорить.

– Лекарства не существует, Артемис. Больше не существует. Я боюсь, что твоя мать умирает. Я сказал бы, судя концентрации геля, что у нее осталось двадцать четыре часа, тридцать шесть, если она будет бороться. Если это хоть как-то утешит, то она не будет страдать в конце.

Малой пересекла комнату, и протянула руку, чтобы схватить Артемиса за плечо, вдруг заметив, каким высоким стал ее человеческий друг.

– Артемис, есть вещи, которые мы можем сделать, чтобы облегчить её страдания.

Артемис почти с яростью дернул плечом, скинув её руку.

– Нет. Я могу добиваться чудес. У меня есть талант. Информация – это мое оружие.

Он снова посмотрел на экран. – Извини за мою вспышку, Жеребкинс. Я уже успокоился. Ты сказал, что Спеллтропия была чумой, где это началось?

– Волшебство,- просто сказал Жеребкинс, затем уточнил: – Волшебство идет от Земли и когда Земля больше не могла поглотить огромную дозу загрязнителя, волшебство тоже стало испорченным. Спеллтропия впервые появилась около двадцати лет назад в Линфене, это в Китае.

Артемис кивнул. Это имело смысл. Линфен был позором из-за его высокого уровня загрязнения. Как центр угольной промышленности Китая, воздух города был загрязнен пеплом, угарным газом, окисями азота, изменчивыми органическими соединениями, мышьяком и свинцом. Среди китайских предпринимателей бытовала шутка: если вы недовольны своим служащим, то пошлите его работать в Линфен.

– Оно передается через волшебство, и таким образом абсолютно неизлечимо с помощью его. За десять лет, оно почти уничтожило волшебный народец. Мы потеряли двадцать пять процентов нашего населения. Атлантида пострадала сильнее всех.

– Но вы остановили её, – настаивал Артемис. – Вы, наверное, нашли лекарство.

– Не я, – сказал Жеребкинс. – Наш старый друг Опал Кобой нашла противоядие. Ей потребовалось десять лет для его создания, а после она потребовала бешенную плату за него. Мы получили постановление суда на конфискацию запасов противоядия.