Дэвид Кек - Пора предательства

Казалось, целая вечность прошла в тряской лихорадке, а потом Дьюранд распознал над головой своих носильщиков паутину высоких обнаженных арок — развалины верховного святилища. Через них падали косые лучи света.

Рыцарь, скальд, патриарх и знахарь, покряхтывая, пробирались вперед, пока не оказались в старом нефе, где снова перевернули Дьюранда, вынимая его из носилок. Боль была — точно они его на борону швырнули.

— Не волнуйся, — заявил Хагон, — худшее уже позади. — Он улыбнулся. — Я так всегда говорю. Будет ничуть не больно. Или — мне будет больнее, чем тебе. А? — Дьюранд увидел, как сверкнули в улыбке зубы слепца. — Не волнуйся, закрой глаза и глубоко дыши. Скоро станешь как новенький.

Дьюранд хмыкнул.

— Дьюранд, — промолвил сэр Кирен, — эта глупая затея тебя прикончит. Ламорик скачет в окружении целой армии. Что будет проку от еще одного — всего одного — человека? Если случится что-то худое, тут не останется совсем никого, кроме стариков.

— Если ни один из них не в состоянии догнать войско и вернуть его, должен скакать я, — прохрипел Дьюранд.

Хагон повернулся к нему.

— Так вот, тебе говорили, что за такое придется заплатить, да?

Дьюранд ничего не ответил.

Слепец улыбнулся.

— Ну ладно. Я, конечно, не придворный лекарь, но много зим провел знахарем, а тут слишком много раненых, чтобы тобой мог заняться кто-то из больших мастеров. Так что нам с тобой, дружище Дьюранд, придется потрудиться весь солнце-оборот, от зари до зари.

— Целый день…

Дьюранд представил, как войско идет и идет на запад — с каждым мигом все дальше и дальше.

— Дыши ровно. С ребрами оно всегда так — а следовало бы целый год. А теперь вот увидишь, как над тобой будут ворожить. — На боку у слепого висела сумка. Дьюранд увидел, как проворные пальцы Хагона достают оттуда несколько горшочков и сдирают с них крышечки. — Тут у меня кое-какие недурные снадобья. Можешь не сомневаться, я к ним руку приложил. — Там были травы, какие-то внутренности и одно Небо знает что еще. — А ваше верховное святилище — самое подходящее место для такого дела. Надеюсь, даже сейчас это все еще святая земля.

— Не отходи далеко от алтаря, знахарь, — предупредил патриарх. — Оковы древних патриархов по всему королевству ослабли. Из-за Нефритовых Пределов выходят чужаки. Изгнанные зашевелились в тенях. Чья-то темная длань готовится нанести удар. Скоро, скоро трепещущее королевство будет отдано во власть Изгнанных и демонов. Клятвы десяти тысяч владык рассеются, как облачко пара зимой…

— Но здесь-то — достанет святости? Так что посмотрим-посмотрим, — проговорил слепец и повернулся к Дьюранду. — А ты-то сам, ты уверен, что ты этого хочешь? Если нет — только скажи, и эти трое тебя оттащат обратно. Я не против.

Дьюранд сощурился, гладя на бледное пустое небо над головами Оредгара, Кирена, Хагона и скальда, всем сердцем ощущая, как стремительно удаляется, катится прочь, как волна, войско — и думая о том, что Ламорик вот-вот получит удар ножом в спину и даже не подозревает об этом. Кто-то из его войска предал своего господина.

— Хагон, если это можешь сделать только ты, я буду благодарен.

— Неплохо сказано, — заметил Хагон, — для человека с проломленной головой. Засим, уж прошу прощения у ваших милостей, приступим…

Патриарх Оредгар поднялся. Полы его шафранового одеяния потемнели от пепла. Рыцарь и скальд склонили головы. И вот Дьюранд остался один.

На бледном лице Хагона застыла решимость. Он поднял длинные руки.

— Прости, дружище, но я должен знать, что тут да как.

Сильные пальцы нажали — не самое приятное ощущение — на лицо Дьюранда.

— Глаз, щека, нос, подбородок, зубы, ключица, ребра, снова ребра. — Руки поднялись. — А теперь попытайся вобрать в себя побольше воздуха. Давай! Дыши!

Дьюранд и так изо всех сил пытался вдохнуть поглубже.

Руки Хагона перебирали горшочки с лекарствами. Гермунд оставил пред алтарем костер, и Хагон запел.

— Кость к кости, кровь к крови, — медленным речитативом завел он, взывая к Небесному Владыке и заклиная духов болезни и распада. — Как Паладин Небесный воткнул копье в землю, дабы не упасть, так пусть кости эти стоят крепко и несокрушимо. Как Стражи Ярких Врат связали железные кольчуги, дабы сражаться под Фаранделем, так и пусть сломанное сомкнется, срастется и укрепится. Испейте же чашу разочарования, о, черви мрака. Кость к кости, жила к жиле…

Над головой Дьюранда простиралось безбрежное небо. Небесное Око пронзало пелену облаков. С озера, громыхая, налетел шквал, омывая Дьюранда и город холодным дождем. Молодой рыцарь пробудился от кошмарных сновидений и, открыв глаза, обнаружил, что тягостное ощущение, будто по нему кто-то ползает, не исчезло. Напев Хагона не смолкал ни в пору Ночной Хвалы, ни во время Молитвы Заката или Последних Сумерек. Небеса наполнились звездами и идущая на убыль луна сверкала, точно только что отточенное лезвие.