Олаф Локнит - Морок чащи

Вендикко отступил на два шага и утробно заурчал. Неужели испугался? Доннар поднял молот. Исступлённый рык Духа Лесов разрывал уши, с лап чудовища срывались струи зеленого огня, ударявшие в оберегавший нордхеймского бога купол. Похоже, чудовище сосредоточило все свое внимание исключительно на Доннаре.

— Была, не была! — выкрикнул Конан. — Кр-ром! Кром-воитель!

И варвар бросился вперед. Рассудок твердил, что убить этого монстра человеку не под силу, но голос разума сменила знаменитая ярость, охватывающая любого прирожденного воина в момент смертельной схватки.

Киммериец вонзил клинок в поросшую жесткой шерстью лапу Духа Лесов, тварь оглушительно взревела и отбросила человека, после чего снова атаковала Доннара.

Бог Асгарда не остался в долгу. Конана слегка оглушил удар ногой Вендикко, но он успел рассмотреть, что человеческое воплощение Доннара исчезло, уступив место пылающей, режущим глаза золотистым пламенем, тени. Клубок огня скользнул вправо и поднялся в воздух на высоту десятка локтей, опалив шкуру Лесного Духа - омерзительно запахло жженой костью. Вендикко отпрянул, попытался отмахнуться, будто человек от надоевшего комара, но...

Великий дух Нордхейма показал свою истинную мощь.

В самом Тусцелане никто толком и не понял, что именно произошло. Внезапно поплыла и задрожала земля, бревна, из которых были сложены стены форта, угрожающе затрещали, а затем тряхануло так, что никто не устоял на ногах - удивительно, что никто не порезался об оружие, вылетевшее из рук. Сотник Хуннар увидел, как разлетаются в клочья тела призраков, оставляя в горячем воздухе дымные следы и сполохи умирающего багрового огня. Вендикко отступал - пятился, сокрушая вековые деревья.

Грохот стоял немыслимый - сравнить это невероятное сражение можно было лишь с сагами о временах, когда боги боролись с великанами, желая отдать принадлежавшие им земли юной расе людей, взятых под покровительство великих сил. То справа, то слева вспыхивали и угасали сине-зеленые молнии, и очень многим защитникам Тусцелана чудилось, что за спинами ревущих и отчаянно отбивающихся духов и рядом с самим Вендикко поднимаются очертания огромного молота и чьей-то исполинской фигуры...

Тесную каморку в общем доме, теперь принадлежавшем нордхеймской дружине, заливал грязно-серый свет, какой бывает только в утренние часы ненастного и холодного весеннего дня. Очнувшийся Конан, видел, как за распахнутыми ставнями проносились к востоку лохмотья облаков, похожие на сожженные обрывки отслуживших свое тряпок. По-прежнему подвывал на разные лады врывавшийся в окно ветер, но уже не холодный, а по-настоящему весенний, пахнущий влажной землей, прелыми прошлогодними листьями и еще чем-то очень знакомым и добрым. Чем-то человеческим.

— Гляньте-ка, очухался, — киммериец услышал знакомый голос и увидел стоящего в дверях сотника. Выглядел седобородый Хуннар, как обычно - уверенно и спокойно. — Я уж и лекаря к тебе присылал по раннему утру, так он сказал, что проснешься не раньше полудня. Крепко приложило, видать. Даже киммерийские каменные головы к такому не приспособлены...

— Можно еще поспорить, у кого тут каменная голова, а у кого насквозь деревянная, — попытался сострить варвар и присел на застеленной медвежьими шкурами лежанке. — Что такого стряслось? Ничего не помню!

— Да, неужто? — поднял брови Хуннар. — Совсем ничего? А тут за утро, о ваших с Сигвальдом подвигах уже целую сагу сложили.

— Сигвальдом? – Конана внезапно озарило. — Митра Всеблагой, Кром-воитель! Он жив?

— Живехонек, не беспокойся. Тоже в беспамятстве до самого рассвета валялся, а теперь прыгает, что твой лягушонок! Да вот он!

Молодой жрец, бесцеремонно отпихнув сотника, ворвался в крошечную комнатку.

— Живой? Фу, я уж думал, что эта мразь...

И тут киммериец, чей разум был слегка затуманен, вспомнил все, что нужно было вспомнить. Доннар, Вендикко... Проклятая тварь, едва не убила ведь! Еще бы, после такого пинка далеко не всякий придет в себя спустя всего шесть колоколов!

— Видать, повезло, — Конан ощупал большую шишку на затылке - приложился головой о крепкий, как гранит, корень старой сосны. — Сет меня раздери и пожри Нергал, Сигвальд, с тобой-то что случилось? Я уж думал, что Доннар забрал тебя к себе, в Вальхаллу!

— Как бы не так! — рассмеялся годи. — Когда мы открыли проход в мир духов при помощи нашей крови, пролитой у статуи бога, Доннар использовал мое тело, чтобы воплотиться и преодолеть рубеж Зримого и Незримого миров! А когда Вендикко пробудил в нем священную ярость - отбросил телесную оболочку и предстал в истинном своем обличье! Только я этого тоже не помню...