Алан Уоттс - Скипетр мага

Риальдо (так звали барахца), лишился корабля из-за бунта команды и едва не был выброшен за борт бывшими соратниками, но тут появился Конан со своей «Тигрицей». Галера Риальдо, конечно же, была потоплена, а сам он стал кормчим на «Тигрице». Как ни странно, киммериец мог полностью доверять прожженному пирату и убийце, поскольку тот был человеком слова и признал свой долг по отношению к варвару.

Устало плюхнувшись на длинную лавку, Риальдо протянул руку к кувшину и, глотнув из него, сплюнул на пол.

— Тьфу! Как ты можешь пить эту гадость, Конан?

Угодливый кабатчик, уже зная вкусы всех моряков галеры, прислал к столику служанку с пивом для кормчего и новым кувшином вина — для Конана.

— Ты только глянь, — снова сплюнул Риальдо. — Вот ведь услужливая скотина.

И он зло посмотрел на трактирщика. Конан, прекрасно зная, что кормчий не станет злословить понапрасну, спросил:

— Ну, чем ты теперь не доволен?

— Не чем, а кем. Людьми. У нас не хватает дюжины матросов, а в этом занюханном городишке нет ни одного стоящего человека.

Варвар внимательно посмотрел на заросшее щетиной лицо пирата и спросил:

— И сколько времени может уйти на поиски?

— Нисколько, Конан. Я же тебе говорю — здесь нам никого не найти.

Риальдо был одним из немногих, кто позволял себе так разговаривать с киммерийцем. Он не боялся ни богов, ни демонов, ни варваров.

— Мы обошли все таверны, все здешние вертепы, где кишмя кишат всякие отбросы, но все это не то... Местный народец слишком мягкотел. На Барахас их бы и выгребные ямы чистить не взяли.

Пират знал толк в своем деле, и Конан полностью доверял ему.

— Значит, торчать тут бесполезно?

— Думаю, да. Если стигийцы все еще поджидают нас в устье Стикса, то нам понадобятся воины, а не трясущиеся жабы.

— Согласен, — кивнул северянин. — Но у нас появилось еще одно дельце.

— Какое? — Риальдо знал, что золото так и липнет к рукам киммерийца.

Недолго думая, Конан выложил помощнику историю о стигийце и его ларчике.

— Глупо помогать врагу Тот Амона, когда сам находишься на стигийской территории, — глубокомысленно заключил пират.

— А если не помочь, то уподобишься крысе, такой же, как и сам Тот Амон, — возразил варвар.

Риальдо лишь вновь пожал плечами:

— Решать тебе, но уж если мы влезем в это дельце, то хотелось бы узнать, что твой дружок говорил о сокровищах?

— Ну, так пойдем наверх и потрясем его как следует.

Парочка быстро поднялась на второй этаж.

— Эй, ты! Подъем, — рявкнул Конан, но жрец не шелохнулся. — Вставай, кому говорю... — повторил северянин, а затем перевернул стигийца на спину. Только сейчас пираты увидели его выпученные глаза и посиневшее лицо.

— Помер, гаденыш, — разочарованно сказал Риальдо. — Больше он ничего не скажет.

— Погоди, — отмахнулся киммериец, осматривая тело. Конечно, стигиец отощал за время своего путешествия, был измучен, но не настолько, чтобы так запросто умереть!

— Вот, — воскликнул Конан, найдя маленькую ранку шее мертвеца. — Его кто-то укусил.

— Ты просто гений, — согласился Риальдо, указывая на ладонь мертвеца. Между пальцев виднелся раздавленный паук.

— Слуги Затха? — подивился киммериец. — Но они тут что делают?

Будучи в прошлом шадизарским вором, Конану доводилось сталкиваться со жрецами Затха, которые отнюдь не являлись приятными людьми. Сейчас киммериец понимал, что он вновь стал на дороге у враждующих колдунов, что было весьма опасно — эти мерзавцы ни перед чем не остановятся!

— Ладно, уходим отсюда, — решил северянин, быстро собирая свои скудные пожитки.

Стоило однако спуститься вниз, как к ним подлетел толстяк Забаб.

— Многоуважаемый капитан... — начал кабатчик, но Конан оборвал его.

— Говори короче!

— Вас тут ищут...

— Подробнее описать можешь? — Конан насторожился. Кто бы мог его искать в этом захолустье? Конечно, он много путешествовал и постоянно встречал старых друзей и подружек. Но уж больно не вовремя кто-то начал разыскивать киммерийца!

— Вот эти добрые господа.

Все, у кого были деньги, для Забаба являлись «добрыми господами». Кабатчик указал на двоих мужчин, сидящих за столом.

Конан решил выяснить, в чем же дело.

— Позвольте представиться, — начал один из незнакомцев, поднявшись при виде киммерийца и шкипера. — Александриас Аквилонец.

Это был столичный щеголь-дворянин, который сразу же не понравился Конану. В меру высокий и атлетичный, он был неплохо сложен, что и подчеркивал броской одеждой. Алые шаровары и золотистая безрукавка были кричаще безвкусны (во всяком случае, в понимании киммерийца, привыкшего к более простой и практичной одежде).