Марина и Сергей Дяченко - Алена и Аспирин

Вызывать профессионала для встречи с ребенком — перебор. Аспирин проявил слабость и сам это понимал; ему было неудобно перед Сомовым. С другой стороны, девчонка по своей воле уходить отказывается, значит, надо брать ее… за руки? За плечи? За горло?.. Брать и тащить, а она, конечно же, будет визжать, и этот визг услышат соседи… Через несколько лет Аспирин поднарубит серьезных бабок и купит, наконец, дом за городом, обнесет высоким забором и посадит пса… только не бультерьера. Кавказскую овчарку. Будет жить без телефона, без телевизора, только музыкальный центр и компьютер.

Он снова прислушался: в соседней комнате звучала мелодия. Неискушенному слушателю показалось бы, что девчонка по-прежнему тупо перебирает клавиши, но Аспирин услышал: рваная, неумело исполняемая, полная странного обаяния мелодия. Несколько тактов — стоп — повтор, уже увереннее. Новые несколько тактов…

Он заглянул в комнату. Девчонка стояла перед инструментом, подбирала мелодию явно на слух, но не так, как это обычно делают дети. Не молотила одним пальцем — скользила левой рукой над октавами, а правой едва касалась клавиатуры, как слепая, читающая текстом Брайля.

Медвежонок сидел на пианино между антикварными часами и фарфоровой куклой, привезенной Аспирином из Германии.

— Ага, — сказала девчонка будто сама себе. Положила обе руки на клавиатуру. Взяла левой аккорд, правой повела мелодию — у Аспирина на секунду закружилась голова. Увиделась жизнь впереди — так безмятежно и радостно, как если бы он был школьником, отпущенным на пожизненные каникулы. Он шагнул к пианино, собираясь обнять и расцеловать эту чудесную девчонку, которая пришла, чтобы научить его по-настоящему жить — без депрессии и без страха, без мелочей, без накладок, жить и слышать музыку, жить и радоваться. Он положил ей руки на плечи; в этот момент фарфоровая кукла, надежно закрепленная на подставке, вдруг шагнула вперед, потеряла равновесие и грянулась прямо на клавиши.

Мелодия смолкла. Осколки рассыпались по ковру. Аспирин отдернул руки; кукольная голова, кудрявая и равнодушная, осталась лежать между «ми» и «фа» второй октавы.

— Это не я, — виновато сказала девчонка. — Она сама.

Аспирин потер виски. Голова все еще немного кружилась.

— Ты умеешь играть?

— Ну… нет, — призналась девчонка. — Я просто подбираю… А клавиши тут по порядку, так что ничего сложного нет.

— Что ты играла?

Девчонка присела на корточки и стала собирать черепки. Он увидел ее шею под светлым «хвостом» на затылке, позвоночник и острые лопатки.

— Это его песня, — сказала девочка, не разгибаясь. — Если ее сыграть правильно — уводит навсегда. Но сыграть правильно ее можно только на его дудке… Или, может, большим оркестром. Наверное. Если собрать виртуозов со свего мира, чтобы их было несколько тысяч человек… Тогда, наверное, получится. Наверное. Понимаешь?

Она выпрямилась. Остатки куклы лежали у нее на ладонях.

— Прости, — сказала она, глядя Аспирину в глаза. — Я тебя не очень огорчила?

— Брось в ведро, — сказал Аспирин.

Девчонка послушно прошла на кухню, и черепки грохнули о стенки полупустого мусорного ведра. Она вернулась, осторожно неся двумя пальцами голубое кукольное платье.

— Можно, я возьму себе?

— Возьми, — согласился Аспирин. — Ты кто?

— Ты бы сразу меня спросил, — девчонка робко улыбнулась.

— То есть?

— Ну, я все ждала, когда ты меня спросишь, кто я… А ты решил, что я попрошайка, или вымогательница, или еще чего похуже…

Аспирин уселся на диван. Закинул ногу на ногу.

— Ты кто?

— Я…

Она открыла рот, будто собираясь ответить тщательно выученный, давно приготовленный урок — и вдруг запнулась. Улыбка сошла с ее лица.

— Что это? — спросила она испуганно.

— Где?

— Звук…

За секунду до этого соседи сверху включили аудиосистему, и стены завибрировали, сотрясаемые басовитым «бух-бух».

— Соседи. Музыку слушают.

— Они глухие? — пробормотала девчонка после паузы.

— Они любят крутой драйв… Говори, от кого ты сбежала.

— Я не то чтобы сбежала, — девочка снова наморщила брови. — Я просто ушла.

— Что, из музыкальной школы тюремного типа?

— Нет. Из одного… очень хорошего места.

— Хорошего?

— Да. Я бы хотела когда-нибудь вернуться.

— Возвращайся сейчас!

Девочка вздохнула:

— Не могу. У нас с Мишуткой важное дело.

Она взяла медведя на руки и прижалась лицом к короткому светло-коричневому меху. Через секунду Аспирин с ужасом обнаружил, что она плачет.