Игорь Горностаев - Норик

В конечном счете, воспитывая своего младшего, Бобан порассказал сыну много чего интересного, и показал много приемов защиты при рубке на мечах, боевых топорах, копьях и кольях.

Кое-что Норик уже подзабыл… (Потому что и не слушал.) Но Энн всегда услужливо подбросит нужный образ из воспоминаний детства. А если будет очень надо, то и сконструирует необходимое воспоминание. Какая мелочь!

Было бы объяснение, откуда взялись знания. С Добрым Хрипуном придется вскоре расстаться. Что колдун посчитал нужным дать Норику, он уже слил в гипносне, а все остальное, видимо, собирается передавать изустно. Энн такое развитие жизненного пути «хозяина» не устраивало. Медленно! То ли дело чтение! Листай себе книгу, а страницы сами запечатлеются в памяти. А у Доха книг мало. В большой город надо, вот что.

Самые великие колдуны и волшебники будущего не смогут пробиться к истокам событий этой эпохи через магический щит заклятия неизвестности. Историкам и архивариусам будет проще — многие документы, манускрипты, воспоминания очевидцев и мемуары сохранятся. Но, как обычно, никто не даст исчерпывающий ответ… Почему случились одни события и не произошли другие? Как изменился бы текст, ныне навечно золотом впечатанный в изумрудные скрижали, захвати или не захвати Величайший Полководец конкретный город, крепость, мост, пленника… Но на самом деле ключевые моменты истории находятся абсолютно не там. И бурная лавина судьбоносных случайностей зародилась вовсе не так, как это будет представляться ученым.

Может, просто, одиннадцатилетний мальчик отрыл книгу с интересной картинкой на обложке (а то вовсе без обложки), читал про дальние страны, соленые ветры, звон клинков, блеск золота, переполохи алмазов. О преданной любви прекрасных женщин, о подлом коварстве злобных врагов, о суровых испытаниях твердости характера, о крепкой мужской дружбе и верности данному слову. А со страниц рыцарского романа в юную душу исподволь проникло нечто, что не имеет пока еще названия, но что через десять, двадцать, тридцать лет встряхнуло шкуру мира как пыльную тряпку с вышитыми на ней океанами и материками. И полетело с этой дряхлой, поеденной молью шкуры во все стороны звездная пыль, превращаясь в генеральские звезды и солдатские ордена. Может и так.

А может, это был не рыцарский роман, а что-то другое? Может и не книга вовсе? Может Нечто вселилось в душу Норивольда Великого с его волшебного меча? Который он изготовил сам из странного серебра? Или в гробницах белых гномов на дальнем юге, где те спят вечным сном в ледяных саркофагах?

А как Норивольд узнал, что там, за льдами лежит Желтая земля, богатая золотом и бедная волшебством? Как смог, превозмогая окружное течение добраться обратно, и оказаться сразу во внутреннем море, когда соединенные войска ждали его на Южных островах?

Любая история — это цепь событий. И каждое событие, являясь благом для одного, является бедой для другого. А беда не ходит одна. Она ходит цепочкой. И блага — то же ходят цепочкой. Что в цепочке — зависит от точки зрения. В нашей истории — то же самое, что и в истории других народов.

Да, человеческое полностью задавливает эльфийское. Но иногда два совсем незаметных потока эльфийской крови сходятся в одном человеке… А может не сходятся, а сводятся. Разница маленькая — в одной букве! И что при этом получается?

Энн, конечно, считает себя бесконечно сильной сущностью. Но истинная личность Норика, та, которая уже давно изменила голубой цвет глаз на карий, с мягкой улыбкой наблюдает за ее потугами, как рыбак, вытащивший невод смотрит на красивую рыбу, застрявшую в ячее.

В мире существует разная магия, разное волшебство. Не черное и белое, речь не о том. Есть магия людей, есть гномов, есть эльфов. Невозможно сказать, чья лучше, чья — хуже.

На Юге материка животные приспособились доставать для пропитания своего нежные молодые листья с верхушек деревьев. Один животных вид отрастил длиннющую шею, другой вид зверей обзавелся хоботом, третий — озаботился наращиванием бивней и массивного тела, что бы валить деревья и обгладывать на земле. Четвертый вид, мелкий, но ловкий, пользуется хваткостью рук и цепкостью пальцев. И каждый достигает цели — от голода не умирают.

И если бы массивное тело с бивнями приобрело хобот — никто бы не справился с таким курьезом природы. Это был бы царь, среди зверей.