Джо Уолтон - Среди других

Однако тетушка Гвенни рассказала довольно забавную историю о том, как лишилась водительских прав – это я хочу записать. Ей, не забывайте, восемьдесят два. Она ехала из Манчестера, где живут ее кошмарные дочери, к себе в Сванси. От поворота в Долину, куда ведет четырехполосное шоссе, но все-таки не автострада, скорость ограничена шестьюдесятью милями в час. Она гнала на девяносто. Ее остановил полицейский – молодой щелкун, по ее словам.

– Вы знаете, с какой скоростью ехали, мадам? – спросил он.

– Девяносто, – ответила она точно, но нераскаянно.

– Вы знаете, что на этой дороге предел шестьдесят?

– Молодой человек, – заявила тетушка Тег, – я давала на этой дороге девяносто, когда вы еще на свет не родились.

– Значит, давно пора лишить вас прав, – быстрее молнии парировал он. И отобрал, так что ей приходится ездить поездом.

Она, в отличие от меня, ненавидит поезда.

– Не выношу поездов. Ненавижу вокзал в Кру. Не выношу этих пересадок! На кардиффский поезд приходится тащиться до платформы 12, вверх-вниз по лестницам. Никогда в жизни! Нет, Люк, ты сегодня в последний раз меня видишь. Пока я жива, ни за что не поеду больше в Южный Уэльс, а тогда пусть по переходам в Кру таскают мой гроб!

Я расхохоталась, и, должна заметить в ее пользу, она совсем не обиделась.

Я позвонила Виму и сказала, что пока ничего нового. Завтра попробую найти Глорфиндейла. Тетушке Тэг я рассказала про Вима, и она хотела разузнать все: не чем занимается его отец и какие экзамены он сдает, а какой он. Я ответила, что он классный и вроде как я ему нравлюсь. Она хочет с ним познакомиться. Я сказала, что он думал о том, чтобы приехать, и она сразу засуетилась насчет где его уложить. Ее смешные диванчики коротковаты для гостей.

Я пошла вверх по куму. Тетушке Тэг я не соврала, хотя и всей правды не сказала. Объяснила, что хочу подняться по куму и погулять одна. Я свернула наверх мимо библиотеки. Там никого нет, не знаю почему. Река течет вдоль драма, и вид – красивее не бывает, особенно сейчас, когда буки стали одеваться листвой. Ни один цвет не сравнится с этой самой первой зеленью. В небе были большие облака – летели над долиной, словно спешили на свидание в Брекон. Солнце в просветах зажигало все зеленым пламенем.

Когда я добралась до Итилиена, там были Глорфиндейл, и Мор, и фейри, подаривший мне палку, и множество других, в основном хорошо знакомых. Я больше не буду и пробовать передавать их невозможный разговор. Глорфиндейл сказал, что мне нужно открыть врата, чтобы Мор могла жить с ними и стать одной из них, и еще тогда они смогут использовать свое волшебство.

– Так вы духи? – спросила я. Я знала, что Вим хочет знать ответ, да и я, если на то пошло, хотела.

– Некоторые, – сказал он.

Некоторые?

– А что же остальные?

– Есть, – сказал он.

Ну, вот, я так и знала. Остальные есть. Они существуют. Они здесь, они владеют волшебством и живут своей жизнью, не похожей на нашу. Но откуда они взялись? Может, те, кто разговаривает, когда-то были людьми?

Врата, которые он просил меня открыть, открывались, конечно, кровью. И было там что-то еще, чего я не поняла. Я спросила про свою мать, и он сказал, что она не может нам повредить – или что никогда не сможет нам повредить после того, как я это сделаю. Определенно, это значит, что я это делаю для защиты. Место это, слава богу, не в лабиринте, потому что туда идти и идти. Это прямо внизу, на старом паллетном. До него я могу доехать автобусом. Магия крови всегда риск, но Глорфиндейл знает, что делает. Он всегда знает. Странно, что, все зная, он все равно нуждается во мне, потому что сам не может двигать предметы.

Странно было вот так видеть Мор среди фейри, как будто она сама уже наполовину фейри. У меня возникло очень странное чувство. Она казалась такой далекой. Не то чтобы покрылась листвой или что-то в этом роде, но я бы не удивилась.

Вечером я позвонила Виму и все, как могла, ему пересказала.

– В чем риск? – спросил он.

– Ну что застрянешь в волшебстве или что оно затронет больше, чем должно.

– Что значит: застрянешь? Ты о смерти? – Он как будто задохнулся на том конце провода.

– Наверное, да.

– Наверное! Слушай, я еду!

– Не надо, – сказала я. – Все будет хорошо. Он знает, что делает.

– Я далеко не так уверен, как ты.

По телефону очень трудно договориться, так не хватает выражения лица, жестов, всего. Не уверена, что сумела его по-настоящему успокоить.