Урсула Ле Гуин: Камень, изменивший мир

– Нет, – отвечала Бу, – все больше о нюрах и облах вместе. И о блитах тоже. Но делали их нюры. Так что узоры совсем другие. Узоры облов никогда нюров не касаются – только самих облов и того, что делают облы. А когда начинаешь читать цвета, такие интересные вещи видятся!

Бу была так многословна и убедительна, что другие нюры Облинга принялись изучать цветные узоры и читать их значения. Практика эта перекинулась на другие гнезда, а потом и на другие города. Вскоре нюры вдоль всей реки узнали, что их террасы полны удивительных многоцветных мозаик и поразительных записей о нюрах, облах и блитах.

Многих нюров, однако, сама идея выводила из себя. Они упорно отказывались различать цветные узоры или признавать, что цвет камня может иметь хоть какое-то значение. «Облы уверены, что мы ничего не изменим, – говорили эти нюры. – Мы их нюроблы. Они полагаются на нас, надеясь, что мы будем поддерживать в порядке их узоры, и успокаивать блитов, и сохранять спокойствие, чтобы они могли заниматься важной работой. Если мы начнем изобретать новые значения, менять привычки, нарушать узоры – чем это все кончится? Это просто нечестно по отношению к облам!»

Но Бу таких речей слушать не желала. Жар открытий переполнял ее. Она уже не слушала молча – она говорила. Она говорила, бродя от мастерской к мастерской. А однажды вечером, набравшись храбрости и повесив на шею шнурок с кусочком бирюзы, который она называла своим собственным камнем, Бу поднялась на террасы. Пройдя меж пораженных профессоров, она добралась до Ректорской мозаики, где прогуливалась и медитировала ректоресса Астл, знаменитая ученая, закинув за плечо старинную винтовку и пуская клубы дыма из трубки. Даже старший профессор не осмелился бы потревожить ректорессу в такое время. Но Бу направилась прямиком к ней, поклонилась, прикрыла глаза и голосом дрожащим, но ясным произнесла:

– Госпожа ректоресса, сударыня! Не будет ли госпожа ректоресса так добра и не ответит ли на мой вопрос?

Ректорессу такое неуважение к обычаям немало рассердило и расстроило.

– Эта нюра безумна, – обратилась она к ближайшему профессору. – Уберите ее, пожалуйста.

Бу отправили на десять дней в тюрьму, чтобы студенты насиловали ее, когда вздумается, а потом еще на сто дней в каменоломни, добывать сланец.

Когда Бу вернулась в гнездо, она исхудала от тяжелой работы и была в тяжести после одного из изнасилований, но бирюзовой гальки не потеряла. Согнездники и сослуживцы приветствовали ее песнями, слова которых прочли в цветных узорах террас. А Ко той ночью успокоил ее нежностью и сказал, что ее блит – его блит, а его гнездо – ее гнездо.

А несколько дней спустя Бу прошла в колледж (через кухню) и пробралась (при пособничестве нюр-служанок) в комнату каноника.

Каноник Облинг-колледжа был очень стар и славился среди облов знанием метафизической лингвистики. Просыпался он по утрам медленно. Вот и тем утром он просыпался медленно и с некоторым недоумением воззрился на нюру-служанку, пришедшую раздвинуть занавеси и подать завтрак. Вроде бы служанка сменилась… Обл потянулся бы за ружьем, да еще не проснулся как следует.

– Привет, – прошептал он. – Ты новенькая, да?

– Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос, – сказала нюра.

Тут каноник совсем проснулся и пристально всмотрелся в поразительное создание.

– Имей совесть хоть глаза прикрыть, нюра! – воскликнул он, хотя не был, в сущности, особенно зол. Он был так стар, что позабыл почти все обычаи, а потому нарушение их его уже мало беспокоило.

– Никто другой не может ответить мне, – пояснила нюра. – Скажите, прошу вас, может ли быть словом в узоре сине-зеленый камень?

– О да, конечно! – ответил каноник, напрягаясь. – Хотя, конечно, цветовые словознаки давно отошли в прошлое. Представляют чисто археологический интерес для таких старых шутников, как я, ха. Цветослова не встречаются даже в самых архаичных узорах. Лишь в древнейших Книгах летописей.

– А что он значит?

Каноник подумал было, что спит, – надо же, обсуждать с нюрой историческую лингвистику до завтрака! – но сон был забавный.

– Сине-зеленый оттенок – как у того камня, что ты носишь вместо украшения, – может, будучи употребленным в прилагательной форме, придавать узору качество неограниченного своеволия. Как существительное, этот цвет может означать… как бы это выразить?.. отсутствие принуждения, бесконтрольность, самостоятельность…

– Свобода, – проговорила нюра. – Это значит «свобода»?