Дмитрий Дмитрий - Клинок выковывается

Я заметил у агента внутреннюю борьбу между чувством самосохранения и чувством долга. К сожалению для меня, долг победил, и агент не ответил ни слова.

— Тогда прошу меня извинить, — я пожал плечами и встал со стула, — давно читал о пытке в древнем Китае, и до сих пор с трудом верю, что она эффективна. Поскольку вы мне нужны в относительной целости, то проверим на вас. Если подействует — хорошо, не подействует — хоть не нанесём вам физического урона.

— Рон, прикрутите его к стулу, полностью, всё тело, так, чтобы не мог перевернуться, а сверху подвесьте небольшую ёмкость, полную ледяной воды, с кусочком тонкой верёвки. Верёвка должна свисать так, чтобы капли падали ему на голову, — я покосился на Арина, тот внимательно смотрел мне в лицо.

— Видимо, вы тоже, как и я, думаете, что же в этом такого? — я посмотрел на недоумевающих соратников. — Однако вот учитель говорил, что после такой пытки люди сходили с ума.

— Не хотел бы я познакомиться с твоим учителем, — проворчал орк, легко отрывая стул с пленником от пола. — По мне — так калёное железо лучше и надёжнее, от этого хоть с ума не сходят.

— Если не получится, настанет и твоя очередь, — пожал я плечами. — Главное проследите, чтобы вода была ледяная.

— Макс, вставай, агент хочет с тобой говорить, — услышал я быстрый шепот Рона, растолкавшего меня среди ночи три дня спустя. — Пошли, похоже, он действительно может сойти с ума. Взгляд у него стал просто безумным. Присоединяюсь к мнению орка, не хотел бы я встретиться с твоим учителем, таких извращённых пыток никто из нас не знает.

«Промолчу, что это был всего лишь учитель истории, — подумал я, одеваясь, — и рассказал он о применяемых в древнем Китае пытках, когда мы проходили восстание крестьян. Мы ещё тогда долго спорили, где пытки были самые жестокие, в Европе или Азии».

Собрались мы тем же составом, что и в первый раз, но теперь агент выглядел действительно ужасно. Мокрые волосы и одежда, слегка блуждающие глаза, которые он не мог сфокусировать на чём-то одном, конвульсивная дрожь рук и ног.

Пришлось ждать час, пока он не перестал судорожно дёргаться, а из горла стали вырываться не хрипы, а слова.

— Будьте вы прокляты, барон, — его голос был глух, но полон ненависти. — Я давно заметил, что вы не такой, как остальные дворяне, и явно не с Шамора. Хорошо, что я успел написать герцогу о вас. Надеюсь, мой труд не пропадёт даром, и когда он с вами покончит, вы вспомните мои мучения.

— Я думал, вы хотите мне что-то рассказать, — я был удивлён его словами, похоже, моя легенда шаталась с каждым днём всё сильнее, — а меня, оказывается, подняли с постели среди ночи, чтобы выслушать беспочвенные обвинения?

— Не увиливайте, барон, — агент убрал из своей речи уважительную приставку, в нормальной ситуации простолюдин мог поплатиться за это жизнью. — Всё вы прекрасно понимаете. Отличное знание множества языков, знания, которых нет ни у кого из нас, ещё кое-что вас выдали, и я написал герцогу, что вы засланный к нам шпион.

Я внутренне собрался, агент оказался даже более профессиональным, чем я думал, и, не зная о других мирах, сделал, в общем-то, правильные выводы.

— Просто интересно самому, — насмешливо хмыкнул я, не подавая вида, что его слова меня задели. — И чей же я, по вашему мнению, шпион?

Арин, практически выплюнул слова мне в лицо.

— Проклятых магов.

Я не выдержал и захохотал, причём едва не упал при этом со стула. «Так вот почему герцог так легко даёт мне всё, что я попрошу, — в мыслях мне было совершенно не смешно, — он думает, что нашёл моё уязвимое место, и теперь легко может мной манипулировать. Ай да герцог, ай да молодец! Если он заявит брату Антонию, что я шпион магов, то мне хана, даже короля не нужно будет привлекать, паладины сами быстро найдут на меня управу. Главное теперь — не показывать герцогу слишком большую самостоятельность и не спорить с ним, он слишком умён, чтобы резать курицу, несущую золотые яйца. Слабое утешение, конечно, но ведь всё впереди и можно, узнавая про него побольше и ища подходы, поменяться ролями. Стоит задуматься о привлечении к делу других герцогов, а ещё лучше — поговорить с Наригом и поинтересоваться, как он отнесётся к потере Валенсой власти». Идея вовлечь Нарига в интригу с Валенса мне нравилась всё больше, обдумывая вытекающие из такого поворота событий варианты, я постепенно стал склоняться именно к ней. Насколько я успел узнать герцога, он старый враг Валенсы в интригах за влияние над королём, но в этой схватке пока проигрывал. Если дать ему несколько ниточек, то герцог сможет закрыть глаза на наши с ним размолвки, или, по крайней мере, сделает вид, что закрыл. Меня в сложившейся ситуации устраивало и то, и другое, так как на настоящий момент Валенса мог сделать со мной, что захочет, я полностью был у него в руках.