Борисов Николаевич - Мистер Данбартоншир

Не мешая ему, в чужом мире, рядом с жарко горящим костром, огромные мохнатые орки взяли в лапы полюбившиеся балалайки и затянули, вдыхая полынные запахи:

- Ой, ты, степь широкая, степь раздольная…

Мудрый мистер Данбартоншир играл в карты. В подкидного дурака, игру интеллектуальную и сложную, все тонкости которой были доступны лишь истинным уроженцам Шотландии. По большим праздникам в этот список можно было еще включить старосту деревни [который, собственно, и научил магистра черной магии данной игре]. Но такие тонкости хозяин старой избы не стал излагать мелкому демону, что сидел напротив и с грустью пучил глаза в собранную в лапах половину колоды.

Надо признаться, что сегодня вечером глубокоуважаемый чернокнижник жульничал. Даже два раза.

Во-первых, он успел выхлебать уже три литра своей любимой браги. Демон посчитал, что пьяный человек не сможет играть хорошо, и жестоко ошибся. В таком состоянии мистер Данбартоншир обыгрывал кого угодно. Даже старосту, бравшего в юности призы на районных слетах юных дарований. Но слово ‹допинг› ничего не говорило гостю, чем старик беззастенчиво и воспользовался.

А во-вторых, картежники на кон поставили душу. Что по отношению к чародею было не совсем честно, так как свою он давно заложил лично Люциферу. И теперь, пьяно икая, мечтал посмотреть, как именно жалкое хвостатое ничтожество будет требовать от босса боссов свой выигрыш.

Но чуда не случилось, и несчастный представитель рогатого племени проиграл. Шепотом ругаясь, он долго рылся в безразмерной сумке, вздыхал и поминал недобрыми словами всех архангелов вместе взятых и какого-то жулика из Назарета в частности. Положив на стол сияющую голубыми огнями сферу, демон хлюпнул носом и испарился, не прощаясь, оставив после себя серный выхлоп.

- О как, - восхитился мистер Данбартоншир, потрогал пальцем новинку и решил отложить детальное изучение на трезвую голову. Закрыв портал в чужие жаркие миры, колдун проветрил комнату и лег спать. Душа-душой, а заслуженному пенсионеру магических наук надо было отдохнуть…

- Es ist unglaublich! - прогремело над ухом сладко сопящего мистера Данбартоншира. От неожиданности колдун взлетел под низкий потолок, где и завис, хлопая глазами. [1]

Рядом с кроватью стоял маленький мужичок в кожаном шлеме, огромных очках-консервах и туго обтягивающей круглое брюхо кожаной куртке. Под носом-картошкой торчали густые рыжие усы. Незнакомец ошалело пучил глаза, подобно вчерашнему демону, и разглядывал висящего в воздухе старика.

- Es kann nicht sein! [2]

- Чего-чего? - не понял еще раз колдун и вернулся на кровать.

Коротышка презрительно махнул рукой и изрек следующую абракадабру:

- Das Arbeitsvieh! [3]

- Какой Альберт, - попытался спросонья собрать в кучу растрепанные мысли хозяин дома.

- Der Bauer, - пренебрежительно махнул рукой толстяк и надменно надул губы. [4]

- А в ухо? - насупился чернокнижник и начал закатывать рукав.

Гость подозрительно покосился на маленький, но жилистый кулак, и с трудом отвесил поклон:

- Ich tue Abbitte… [5]

- То-то же, - смилостивился мистер Данбартоншир и почесал затылок. - Так ведь утро уже, а у меня выигрыш голодным по избе бродит! Непорядок, надо бы его накормить. Да и самому подкрепиться не помешает…

Через час, за гостеприимно накрытым столом, новый житель деревни с грехом пополам рассказал свою историю, помогая при случае руками и всем, что попадало под руку.

- Я есть великий пилот! Меня звать Ганс Штрауф! Самый велик во всей Дойчланд, мой любимый фаттерланд! Я летать в облаках, любить женщина…

Подкорректировав кривизну глаз очередной порцией браги, отважный герр Ганс добавил:

- Много женщина. Одна - нихт, много - ja, ja!

Колдун поморщился:

- Я понял, понял про женщин. Ты мне лучше про твой аэроплан расскажи. И по человечески, без твоих зарубежных словечек, я кроме полузабытого шотландского другими языками не владею.

Воздухоплаватель гордо выпрямился и ткнул пальцем в нависший над головой потолок:

- Никакой эроплан! Никаких глупых крылья и прочий шайзе! Только достойный истинных арийцев цеппелин! Только так!

Поправив шлем, герр Ганс вскочил на скамейку и заорал, выпятив пузо вперед:

- Es lebe der Kaiser! [6]

После чего рухнул как подкошенный.

Аккуратно закатив бесчувственное тело под скамейку [а то еще споткнешься об него, горемычного], мистер Данбартоншир убрал со стола и вздохнул: