Леонард Карпентер - Конан – изменник

Конан обернулся и увидел, что майор медленно отступает вдоль длинного стола под напором Гундольфа.

— Грязный наемник! — Кофит вложил всю свою ярость в коварный удар, направленный в шею Гундольфа. Без труда Гундольф уклонился. Танцующим шагом Гундольф прыгнул вперед и вонзил свой меч глубоко под кирасу майора, пронзив его сердце. Затем стряхнул стонущее, вздрагивающее тело со своего меча и бросил его остывать на полу.

Конан подбежал к лазу в крыше и схватил последнего из пытавшихся улизнуть за ногу. Он стащил его вниз и ударил по затылку рукоятью меча. Человек обмяк и без чувств рухнул на стол.

И настала тишина. В дверном проеме возникали лица наемников. Они бросали внутрь згляд-другой, радостно и свирепо ухмылялись, испускали ликующие вопли.

Гундольф и Конан посмотрели друг на друга, и вдруг оба громко расхохотались. Они отбросили свое оружие и прислонились к бревенчатым стенам. От смеха они едва стояли на ногах. Затем они бросились друг другу в объятия.

— Прямо как в Коринфии! — хохотал Гундольф. — Помнишь, как это было в Вильдаре?

— Конечно! И четырех евнухов герцогини помню! — Конан задыхался от смеха. — Какая схватка! Как я погляжу, ты еще не разучился орудовать мечом.

— Разумеется. Но с тобой мне не сравниться. Ты должен научить меня кое-каким твоим новым приемам.

Конан бросил взгляд в сторону двери. Глазеющие наемники тотчас же скрылись. Затем он с серьезнейшим видом повернулся к Гундольфу:

— Ты знаешь, что твои скоты хотели, чтобы меня здесь убили, прямо перед воротами?

С невозмутимым видом старый наемник встретил взгляд Конана.

— Возможно. — Он пожал плечами. — Я думаю, ты нашел на них управу.

Конан в сомнении нахмурился. Затем кивнул:

— Полагаю, мне это удалось. — И оба снова разразились смехом.

Наконец Гундольф хлопнул себя по коленям и сказал:

— Давай-ка глянем, кто тут победил! — Он вышел и заревел на наемников: — Выводите пленных! Да не забудьте их обезоружить. И проверьте, как тут с добычей и документами.

Сидя у барака, Конан смотрел, как рассвет сменяется пасмурным днем. Солнце пряталось за густыми дождевыми облаками. Эта погода напомнила ему вдруг чем-то его северную родину. Воспоминание словно наполнило его силами. Это был день, точно созданный для битвы.

Люди, которые хотели бежать из барака, все были убиты вояками Гундольфа или попали в плен. Последнее было легко установить, видя гору трупов и маленькую кучку пленных и раненых. Огонь уже охватил один из бревенчатых бараков. Наемники во главе с Зено гнали немногих уцелевших, насмерть стоявших кофитов из их палаток. Это были последние очаги сопротивления — видно было, что гарнизон уже пал.

Пока неплохо, подумал Конан. Если два других подразделения наемных отрядов принца Ивора так же легко достигли своих целей, то из этой области королевские зубы тирана Страбонуса будут вырваны. Мятежники смогут на какое-то время перевести дух, а принц Ивор будет несказанно доволен.

Когда киммериец шел через лагерь, его внимание привлекла открытая дверь там, где хижины стояли вплотную к палисаду, — запасные ворота. Он осторожно приблизился к ним и выглянул наружу.

С другой стороны форта виден был склон холма. Там находилась деревня с хижинами, покрытыми соломой, вытянувшимися вдоль мутного потока. За рекой расстилались поля и поросшие лесом холмы. Под низким покровом облаков они казались зеленовато-голубыми.

Невозможно было сказать, многим ли удалось бежать во время битвы через этот проход. Но теперь Конан услышал проклятия и крики женщины, доносившиеся от ближайшей хижины.

Конан помедлил лишь мгновение, припоминая о запрете трогать деревню. Тем более что ему, как офицеру, необходимо было разведать все возможные пути отступления неприятеля. Он сбежал вниз по склону холма вниз от форта по тропинке, которая вела в сторону деревни. Первые холодные капли упали ему на лоб. Небо наконец-то разродилось дождем.

Когда киммериец обежал дощатый забор вокруг одной из хижин, он увидел, кто кричит и почему. Двое мужчин в пестрых одеждах наемников боролись с деревенской девушкой. Она была стройной и босой, на ней была шерстяная юбка и рваная блуза. Когда Конан подошел вплотную, тот из наемников, кто был покряжистее, вырвал из ее рук бесформенный узел и бросил на землю. Вопящий младенец почти вывалился из развернувшихся пеленок. Он лежал в траве и плакал.

Второй наемник, более рослый, заломил отчаянно плачущей женщине руки за спиной. Та тщетно пыталась его лягнуть. На плоском лице мужчины застыло странное равнодушное выражение. Конан узнал придурковатого Лалло.