Леонард Карпентер - Конан и осквернители праха

Огненно-голубое небо горело над головой... Под его жгучим куполом расстилалась пустыня восточного Шема, – безлюдный, необозримый край песков и прокаленных солнцем сухих гор, похожих на голые черепа давно умерших великанов. Между горами лежала равнина, белая и спекшаяся, словно под печи. По этой равнине, точно насекомое по раскаленной сковороде, тащилась лошадь со всадником.

Белая кобыла трусила вперед, изнемогая от немилосердной жары. Всадник неподвижно сидел в седле. Он был весь закутан в длинный бурнус. Если бы не толстое шерстяное одеяние, солнце давно выжгло бы из кожи последнюю капельку влаги, а мозг в черепе превратился бы в крошащееся печенье.

Бесформенный бурнус позволял только рассмотреть, что человек был рослым и широкоплечим: ткань скрывала и лицо, и тело, лишь синие глаза блестели в узкой щели. Глаза обшаривали безжизненную равнину внимательным и зорким взглядом охотника. А однажды, повернувшись в седле, всадник оглядел пустыню у себя за спиной с опасливой осторожностью беглеца.

Когда он поворачивался, кобыла сбилась с шага, и наездник ругнулся:

– Кром!.. Не шали, девочка! У меня, чтоб ты знала, нет никакой охоты плестись пешком по этим хреновым пескам!.. – Из складок бурнуса появилась широкая, бронзовая от загара рука и ободряюще погладила шею животного. Всадник наклонился и проговорил на ухо лошади: – Ты умница, девочка. Все хорошо, ты только знай себе шагай. Если наши преследователи еще не совсем сбрендили на этой жаре, они давно уже посчитали нас мертвыми и вернулись домой. А если ты сделаешь доброе дело и догонишь перегруженную клячу Ювиуса, так и камушек наш будет...

Перед его глазами в раскаленном воздухе на миг так и повис призрак золотого кольца, увенчанного великим сапфиром – Звездой Хоралы. Человек раздраженно сморгнул, отгоняя видение. Еще не хватало начать бредить наяву!.. Его взгляд вновь впился в горизонт, колебавшийся и плывший в потоках зноя.

– Вот бы знать, – пробурчал он, – куда, во имя хитроумия Сэта, эта скотина Ювиус намерен нас завести?..

Вообще говоря, в глубине души Конан-киммериец отлично знал куда, и ему это очень не нравилось. Отпечатки копыт, по которым он следовал, вот уже два дня как свернули в сторону от цепочки белых костей, помечавших обычный путь караванов. На горизонте плавали в жарком мареве горы. Может, до них было несколько дней пути, а может – несколько недель. Но в любом случае они оставались вне досягаемости одинокого всадника с весьма скудными съестными припасами. К тому же здесь не было ни холмика, ни высотки, чтобы осмотреть окрестности. И ни клочка тени, чтобы дать отдых усталым, опаленным солнцем глазам. Словом, Конан знал со всей определенностью, куда вел его Ювиус.

На верную смерть.

И удивляться тут было особенно нечему. Сумел же вкрадчивый мерзавец без мыла влезть ему в душу в Увадре – местечке на краю пустыни. А потом, едва познакомившись, – до бесчувствия напоить коварным местным вином, которое приготовляли из дынь. Тогда-то он и стащил у киммерийца Звезду. Да не просто стащил, но и подбросил на место бесценного перстня дешевые побрякушки, краденые к тому же. А потом – вот это было уже воистину дьявольски хитро! – с потрохами сдал Конана стражникам визиря. С тем чтобы его без проволочек приговорили к удушению на рассвете. И за что? За кражу какой-то дребедени, об которую он и пачкаться бы не стал...

Ювиус, конечно, был законченным негодяем. И притом интриганом, какого нечасто встретишь в занюханном пограничном городишке. Но ни мужества, ни воинского искусства в человечишке не было и в помине. Обычная уличная крыса, которая навряд ли выживет вдали от привычной помойки, посреди враждебной и беспощадной пустыни. Когда Ювиус обнаружил, что Конан удрал из-под стражи, увел лошадь и гонится за ним с явным намерением замочить подлеца, – воришка ударился в панику. И, думая только о том, как бы спастись от страшного киммерийца, галопом помчался безо всякой дороги.

А Конан, жаждавший вернуть Звезду и подгоняемый стражниками, дышавшими ему в затылок, без особых раздумий пустился следом. Тоже неплохо. И вот теперь вор, как явствовало из петлявшего следа, основательно заблудился. И час за часом продолжал бестолково углубляться в огненную духовку пустыни...