Леонард Карпентер - Конан – изменник

Агохоф остановился и нагнулся, чтобы лучше разглядеть собравшихся офицеров. Затем он обнажил в улыбке ровный ряд превосходных зубов:

— Приветствую вас, воины! И вас, принц. Меня послали… за столько миль от аграпурского двора… — Он сделал паузу. Его неловкость была вызвана в большей степени застенчивостью, нежели плохим знанием языка. Он говорил по-кофийски довольно хорошо, хотя и со странным акцентом. Наконец он повернулся к Ивору и заговорил, обращаясь только к нему: — Моя миссия… король и мои хозяева приказали мне… э-э… моим искусством поспособствовать вашей победе.

Его слова вызвали всеобщее веселье. Виллеза выпалил:

— Принц Ивор, это уж чересчур! Илдиз присылает вместо золота игрушечные мечи и вооруженных баб, чтобы они нас раздражали… и этого ему кажется мало! Он прислал нам еще косноязычного писца из канцелярий замка! — Глаза Виллезы горели; видно было, что наемник не на шутку разозлен. — Мало нам было других задержек, так еще и этот заика и недоучка от чародейства будет пудрить нам мозги. Придется еще и согласовывать свои планы со всякими приметами и расположениями звезд или что там сочинит этот подмастерье колдуна! Неужели в свое время в Зингаре мы не объелись по горло всей этой ерундой? На хрен нам все это сдалось?

Ивор сузил глаза, глядя на зингарца, однако сохранял спокойствие.

— В самом деле. Серьезный вопрос. — Он перевел взгляд на стройного юношу. — Агохоф, в самом деле, в чем ты можешь нам быть полезным? Не мог бы ты нам продемонстрировать свое искусство — но только что-нибудь понятное, пожалуйста!

Волшебник заволновался:

— О, есть много вещей, мой принц. У меня есть некоторые… таланты. — Он засунул пальцы за шарф и вытащил небольшой свиток, накрученный на две деревянные палочки, развернул его и держал одной рукой перед глазами, в то время как другой снял с шеи амулет, который странно мерцал в свете горящего вдалеке костра.

— Принесите факел! — бросил Ивор одному из своих телохранителей.

— Не нужно, — рассеянно проговорил Агохоф. Он держал пергамент перед лицом, глядя на него сквозь мерцающий драгоценный камень, как будто бы читая, что было совершенно невозможно в кромешной темноте, где только вдалеке горел костер.

Лица всех собравшихся повернулись к нему. Кроме одного. Это был Аки Вадсай. У Конана было такое чувство, что предводитель воинов пустыни старается на смотреть на колдуна из суеверного страха. Этот человек с востока держался как можно дальше с краю, как будто хотел при малейшей опасности дать деру.

Тем временем Агохоф отложил свиток. Он пробормотал что-то невнятное про себя и одной рукой сделал пассы в воздухе. Другую он держал собрав пядью, прижав ко лбу между бровями. Он выглядел почему-то неуверенным.

Затем что-то возникло над кругом людей. Это нельзя было пощупать, и все же оно было ощутимо. Люди обеспокоенно зашевелились. Друзандра издала сдавленный крик. Ее рот приоткрылся от удивления. Конан чувствовал, как что-то мягкое, холодное погладило его по горлу. Его ноздри затрепетали, почуяв запах колдовства.

Раздался громкий хлопок, будто кому-то дали по уху. Виллеза выругался. Его рука на мгновение метнулась к щеке, затем упала на рукоять меча. Он сверкал глазами; однако принц с молниеносной быстротой перехватил его запястье и заставил его вложить меч обратно в ножны.

— Не двигайся! Это приказ! — рявкнул Ивор.

Столь же быстро видение исчезло. Вернулся телохранитель, неся горящий факел. В его свете Конан увидел на щеке Виллезы отпечаток красной пятерни. В глазах наемника застыла паника. В смятении он потряс головой, а затем пошел прочь, потирая щеку.

Агохоф выглядел смущенным и растерянным. Принц подошел к нему и положил ладонь ему на плечо.

— Сгодишься, колдун! — Затем он строго взглянул на командиров наемных отрядов. — Сегодня ночью можете хорошо выспаться. Завтра нам предстоит военный совет.

Острые зубцы наверху палисада отчетливо вырисовывались в лучах восходящего солнца. Небо на востоке было великолепно — бледная синева, разорванная красными полосами, точно разорванное знамя. Темным пятном, казался в рассветных лучах деревянный палисад. Видны были очертания верхней части тела двух часовых. И еще слышны были голоса — голоса или какой-то другой слабый звук.

Конан положил голову на ствол дерева, чтобы как следует расслабиться. У него болело все тело после того, как он простоял долгую вахту — всю холодную часть ночи. Осторожно, чтобы не разбудить кофийских защитников форта, он вытянул руки и ноги. Стоять вахту было довольно суровым занятием, похуже, чем медленно подкрадываться к неприятелю.