Сергей Соловьев: Эхо в темноте (Журнальный вариант)

— Они согласны переночевать рядом с нами. Это большая честь. Он говорит, у тех скал есть вода, — переводчик махнул в сторону багрово-красной скальной гряды.

— А бандитов там нет?

— В этих краях никто не посмеет причинить вред ламе высокого посвящения!

— А также его хорошо вооруженным русским товарищам, — дополнил Федор Игнатьевич. — Хорошо, едем. Скоро стемнеет.

Участники экспедиции расселись по машинам. В задней стенке кабины имелось окошко для сообщения с кузовом. Техники восприняли замечание Федора Игнатьевича о «хорошо вооруженных товарищах» как руководство к действию. В. Ф. было слышно, как они переговариваются, приводя в боевую готовность экспедиционное вооружение.

— Вторую ленту набивать? — спросил младший из двоих, застенчивый Алексей Сергеевич. Для В. Ф. — Алеша Попович.

— Набивай, я гранаты достану, — это был Михаил Константинович. Для В. Ф. — Московский Комсомолец. В. Ф., конечно, не произносил этих кличек вслух. Скорее, в сознании вместо имен мелькали картинки — улыбающийся комсомолец с плаката, Алеша с картины «Три богатыря». М. К., кстати, родился в Москве.

Из расщелины скалы действительно бил источник. Несколько кустов, крошечная лужайка. Вверху — неровный край скалы и серебряная половинка луны. В «студебекере» имелся запас дров. Федор Игнатьевич распорядился разложить костер. Ночи в пустыне холодные. Достали котелки и закопченный чайник, брикеты гречки, американскую тушенку из «стратегических запасов». «Мяса им не предлагайте, животных убивали, им такого по вере нельзя, — предупредил переводчик. — Гречка с говяжьим жиром, ее тоже лучше не надо. Они сделают тибетский чай, пейте, вкус необычный, чай с маслом, но ни в коем случае не отказывайтесь». Лама с учеником вежливо подсели к костру, хотя ослика привязали подальше, за кустами…

Как сказал ему позже Федор Игнатьевич, «здорово же ты поддаешься внушению». Наверное, оценка и определила окончательно их дальнейшие отношения, вычеркнув навсегда В. Ф. из состава участников «большой игры». Лама с учеником ушли своим путем, ночь со своими пугающими чудесами осталась в невозвратном прошлом (ни тогда, ни сейчас В. Ф. не соглашался признать, что это был только гипноз), но и через двадцать пять лет яркость воспоминаний ничуть не потускнела. Гипноз родствен сну, деталям не полагается вспоминаться с неугасающей яркостью.

Две луны.Вежливо пили тибетский чай, когда В. Ф. заметил на небе две луны. Серпики были обращены в одну сторону, но находились на разной высоте.

Танцы демонов.В отличие от демонов на монастырских фресках эти были совсем крошечными, но взгляд все время к ним возвращался. Они танцевали в пламени костра. Черные, синие, зеленые, оранжевые, с ожерельями из черепов. В костер завороженно смотрели все, кроме ламы и ученика, которые, склонив головы, перебирали четки. В. Ф. был уверен, что все участники экспедиции их видят — это читалось по напряженным, испуганным лицам людей. Страшно было подумать, что этот миниатюрный мир может в момент расшириться и вобрать в себя их всех.

Стрельба в пустоту.Федор Игнатьевич распорядился выставить охрану. Первые три часа — он со своим шофером, потом — Алеша Попович с шофером «студебекера» и наутро — В. Ф. с Московским Комсомольцем. Стрельбу поднял Алеша. Выпустил очередь из ручного пулемета Дегтярева в сторону пустыни. Пулеметный грохот все еще звенел в ушах, когда В. Ф. соскочил на песок из кузова «студебекера». Федор Игнатьевич уже был там. Над догорающими головнями дрожали слабые язычки пламени. Было очень холодно, тепла они давали мало.

— Тебе что привиделось?!

Алеша Попович все еще стоял, держа пулемет нацеленным на пустыню.

— П-пляшут, г-гады.

Двойное дно.Он и сейчас не сомневался, что у той темноты было лицо. Вместе с тем он прекрасно сознавал (фотографическая память), что перед ним тогда был пустынный ночной пейзаж, слабо освещенный звездным светом. Луна (или луны) уже зашли. Это был пейзаж с двойным дном. Он много раз возвращался мыслью к этим впечатлениям, пытаясь что-то понять, разобраться… Пустынный пейзаж, освещенный холодным звездным светом, — и вместе с тем ощущение яростного, вихревого движения. Можно было бы предположить, что сознание проецирует вовне предыдущее видение — маленьких демонов, пляшущих в пламени, но откуда тогда взялось это пробирающее до костей ощущение движения? Оскаленных зубов, вытаращенных глаз? Оглушительной и вместе с тем неслышимой музыки? Жесткий командирский мат Федора Игнатьевича заставил видения отступить, затаиться (вообще-то Федор Игнатьевич матерился редко).