Ольга Сергеева - Дочь Кузнеца

— Ты хочешь убивать, рабыня?! — глаза в глаза. А в них ни тени страха. Только отрывистое дыхание, срывающееся с губ рабыни, выдает, как ей больно. Алые капли крови по шее из-под кинжала. — Хочешь? Это хорошо, — голос Али-Хазира звучит ровно, словно он хоть целую вечность может удерживать рабыню вот так на вытянутой руке. — Ты будешь. Я научу тебя убивать!

В темно-серых глазах рабыни мелькает удивление. Всего на долю секунды она ослабляет сопротивление, но Али-Хазир чувствует этот момент и отпихивает ее от себя, заставляя покатиться по засыпанному соломой полу. Он думал, девчонка так и останется валяться, но той каким-то чудом удается приземлиться на ноги. И она тут же вновь вскидывается ему навстречу и замирает, зацепившись взглядом за кинжал, на этот раз направленный на нее.

— Ты не человек, — проговорил Али-Хазир. — Ты маленький звереныш, готовый признать своим господином только того, кто докажет тебе свою силу! Что я должен сделать? Избить тебя до полусмерти?

«Избить?» — Занила вдруг вспомнила, сколько раз ее били раньше: каждый мужчина, что считал себя ее хозяином. Сначала заплатить деньги и поверить, что справится с ней, потом избить и решить, что от нее проще и безопаснее избавиться… Занила вдруг выпрямилась, ломая боевую стойку, и вновь посмотрела в глаза господину старшему надсмотрщику:

— Не поможет.

— А что поможет?

«Странный какой-то разговор?..»

— Ты сказал, что научишь меня убивать? — полу вопрос, полу утверждение. Али-Хазир опустил руку с ножом, но пока не стал убирать его в ножны.

— Я научу тебя драться. Без оружия и с оружием в руках.

— И мне придется выходить на арену?

Али-Хазир недоуменно пожал плечами: разумеется. Рабыня задумалась, а старший надсмотрщик внимательно наблюдал, как меняется выражение ее глаз. Таких, как она в цирке ждала только смерть. И не важно, что в первый раз зрители на трибунах вытребовали подарить ей жизнь. Он должен был выпускать ее против зверей снова и снова… И уж точно он не должен давать ей в руки оружие и учить обращаться с ним! Ведь она опасна! Но он решил, что сделает это. Именно потому, что она опасна…

— Я согласна.

— Это хорошо, рабыня.

— Не называй меня так! — тонкое тело вдруг мгновенно напряглось струной, готовое напасть. Куда только подевались кажущаяся слабость и хрупкость? И Али-Хазир поймал себя на мысли, а успел ли бы он поднять кинжал, если бы она сейчас кинулась на него?

— И как я должен тебя звать? — она не кинулась, и он не стал поднимать руки.

— У меня есть имя. Занила.

— Занила, — протянул старший надсмотрщик, словно перекатывая каждый звук на языке. — Нет. Мне не нравится. Слишком длинное. Рабыне для утех, конечно, подошло бы! — произнес он и усмехнулся, заметив, как глаза девчонки полыхнули яростью. И тут же посерьезнел. — Я буду звать тебя Зан. Имя как звон стали!