Ольга Сергеева - Дочь Кузнеца

Занила оперлась руками о пол, садясь повыше и приваливаясь к стене. Под правой рукой в соломе что-то глухо звякнуло: обрывок металлической цепи. Рабыня отодвинула его в сторону.

«Кор-р-р-р. Щелк-щелк-щелк-щелк» и теплое пушистое когтястое по ее ноге. Мохнатая круглая головка с невозможно большими кожистыми ушами ткнулась ей в ладони, а длинный хвост обвился вокруг запястья, щекоча пушистой кисточкой. Кор! Злобный зубастый звереныш… Самое близкое в этом мире существо! Волна тепла и радости. Его? Ее? Одна на двоих. И не разделить…

«Ты все-таки нашел меня!»

«Я запутался в этих лабиринтах! — волна недоумения. — А ты меня не звала… Ты больше не хотела меня видеть?» — а Кор уже забился ей под волосы, и хвост обвивает шею. И не соврать, и даже не скрыть, не удержать волну воспоминаний. Огромные отощавшие псы, пятна крови на белоснежном песке…

«Я за тебя боялась… — мордочка выглядывает из-под волос, прямо ей в лицо демонстрируя оскал всей сотни крошечных иглообразных зубов! Занила усмехается: — Я знаю, что ты у меня самый страшный зверь! Хоть и маленький!»

А псы и правда больше не страшны…

Звук шагов в коридоре Кор услышал первым. Его чуткие уши развернулись назад, и в следующее мгновение он уже стремительно соскочил с коленей Занилы и скрылся с крошечной щели между камнями в углу. Рабыня же вскинула голову, поэтому, когда в коридоре за решеткой показался мужчина, он наткнулся на взгляд ее темно-серых глаз. Занила узнала его. Это был тот самый пожилой свободный, что отбирал рабов, решая, кто на арене будет драться с оружием в руках, а кого просто выкинут как мясо для зверей! Занила помнила, что остальные рабы называли его старшим надсмотрщиком. Может быть, они были и правы. В любом случае при появлении свободного — господина для нее — рабыне полагалось встать и отвесить поклон. Занила не пошевелилась, продолжая разглядывать своего посетителя. Отсюда, с пола, он казался высоким, но она помнила, что он лишь на пару эцбов выше ее — то есть для мужчины роста среднего. Худощавый, скорее жилистый, чем мускулистый, серо-седые волосы заплетены в косу, оставляя открытым лицо с резко очерченными скулами и подбородком. Породистое такое лицо, запоминающееся, особенно нос с заметной горбинкой — когда-то сломанный.

Мужчина снял с пояса связку ключей, отпер дверь и вошел в клетку, остановился, разглядывая рабыню, сидящую на полу.

— Тебя не учили, как следует приветствовать свободного?! — нога, обутая в добротный кожаный сапог, приметилась пнуть по босой ступне рабыни, но Занила отдернула ее, поджимая ноги под себя. Но не встала.

— Зачем? Разве чтобы кормить ваших псов, требуется особое воспитание? — Занила заставила себя выдержать пристальный взгляд светло-серых глаз, подумала еще, что от этого человека псы тоже предпочли бы убежать. Она вся подобралась, ожидая очередного удара, но мужчина вдруг усмехнулся.

— Ты знаешь, кто я?

— Нет, — Занила слегка качнула головой: то, что говорили другие рабы, могло еще и не быть правдой.

— Мое имя — Али-Хазир. Я старший надсмотрщик годрумского цирка.

— Я не знала, что мне это понадобиться, — Занила слегка пожала плечами. Она не боялась этого мужчину, хотя, наверное, следовало бы. Как и собак… Она что сейчас, пытается выбрать для себя смерть на собственное усмотрение?!

А глаза мужчины обожгли холодом:

— Это даже хорошо, что ты не пытаешься притворяться невинной и безобидной. То, что ты уцелела один раз, ничего не значит! Я, рабыня, знаю о тебе все! Ты напала на свободного, на своего господина. Ты пыталась убить его. Ты хотела сбежать! — светло-серые глаза все также впивались в лицо рабыни. — Ты должна умереть за это, рабыня!

— Мне не дали… — рука сама собой нащупывает обрывок цепи, валяющийся в соломе, и наматывает его на костяшки пальцев, и тело взвивается в прыжке, за долю секунды преодолевая расстояние, отделяющее от надсмотрщика. Рука метит в лицо, в нос, однажды уже сломанный… «Они все равно меня убьют! Почему я должна еще раз выходить на арену?!»

Мужчина оказался быстрее. Его рука выхватила из поясных ножен кинжал и выставила его перед собой, острием не вперед, а в бок, просто между ним и рабыней. Занила заметила, но даже не подумала остановиться: «Они все равно меня убьют! Почему не сейчас?!»

Мужчина отступил на полшага, продолжая удерживать кинжал перед собой, а другая его рука метнулась вперед, перехватывая занесенный кулак рабыни, выворачивая руку ей за спину, до хруста сжимая тонкое запястье. Пальцы разжались, выпуская соскользнувшую цепь, но Занила, не чувствуя боли в вывернутой руке, подалась вперед, прижимаясь шеей к лезвию кинжала, так что мужчине пришлось еще чуть-чуть отвести его.