Наталья Ломаченкова: Феникс. Песнь Первая

Незамеченная, бесшумно отступаю за толстые стволы, закутываюсь непроницаемыми крыльями. Ни жеста, ни вздоха. Очарованная и потрясённая, слежу за битвой, разворачивающейся на крошечной полянке.

Их было двенадцать на одного. Сколько времени шёл бой до моего прибытия… — теперь их осталось семеро. Словно трусливые шакалы, кусаясь и подвывая, они наскакивали на молодого хищника.

Оборонявшийся был великолепен. Его чёрные, как смоль, волосы разметались по плечам, взгляд сосредоточен и внимателен. Рука со сверкающим клинком ловит каждую ошибку противника. Движения молниеносно расчётливы и точны, ни одного ненужного или лишнего взмаха. Он невероятно, потрясающе красив.

Медитация восхищения мастерством длилась недолго. Нападавшие наконец осознают, что вместе они лишь мешают друг другу. Трое отходят-отбегают в разные стороны, одновременно вытаскивая длинные арканы. Сигнальный свист, и оставшиеся присоединяются к соратникам. Верёвки петлями взлетают в воздух.

Он крутанулся вокруг оси, успев поймать на лезвие и разрубить две из них. Третья захлестнула его туловище, накрепко притянув руки к бокам. За ней взвились остальные. Через несколько минут всё было кончено. Нападавшие столпились вокруг поверженного и связанного воина. Один из них с коротким замахом ударил его в живот. Другой, схватив за испачканные кровью волосы, поставил пленника на колени, приблизив к обнажённому горлу длинный кривой нож. Главарь с хохотом выставил перед ним грязный сапог.

— Целуй мне ногу, мразь, и может быть я убью тебя быстро!

Во взгляде пленника читалось лишь ледяное презрение. Усмешка скривила разбитые губы.

Главарь зарычал от бешенства и, пнув его сапогом в лицо, шагнул к скорчившемуся на земле от боли человеку, вытаскивая из ножен меч.

Всё, моё терпение закончилось.

Мой принцип — невмешательство. Я — гимн Красоте, я воспеваю совершенство. Я ненавижу прибегать к грубой силе. Но я не могу оставаться равнодушной, глядя на то, как погибает прекрасное… И всё же я дам им последний шанс.

Крылья исчезают, повинуясь приказу, непроницаемая бездна в глазах уплотняется, принимая форму человеческого зрачка. Лёгкое усилие мысли — по волосам перестают пробегать огнистые искорки, остроконечные уши обретают округлую форму…

…Я — человек.

Танцующим шагом выхожу из своего укрытия.

Присутствующие замирают от неожиданности. Мой взгляд невольно падает на лицо поверженного, но не сломленного пленника. В его глазах изумление и отчаянная мольба — бегите!

Спокойно поднимаю голову, невозмутимо окидываю ровным взглядом вооружённую семёрку. Мой голос до удивления повелителен.

— Убирайтесь прочь и останетесь живы.

Лишь потом осознаю, что это было чересчур самоуверенно. Эти люди не воспринимают доводов разума, а только силы. Но разве у меня была возможность разрешить ситуацию мирно? Если да, то прости, Вечномилостивая Мать, неразумную дочь свою, ослеплённую гневом.

Глаза главаря наполнились жадной похотью.

— Она моя!

Я улыбаюсь, когда они, с затаённым страхом от моей несгибаемой уверенности в себе, берут меня в кольцо. Стою неподвижно, когда они, о пламя! как невообразимо медленно и нерешительно вытаскивают из ножен кривые мечи, местами покрытые бурыми пятнами. Волной во мне нарастает брезгливое отвращение. Испачкать своё оружие кровью этих… этого… Моя найра этого не заслужила.

Главарь делает ещё один шаг вперёд. Я срываюсь с места.

Человеческие органы чувств слишком несовершенны, чтобы заметить миг, когда в моей руке образовалась смертоносная сталь узкого меча. Найра скорее ритуальное оружие, чем боевое, но я никогда не заменила бы её даже на идеально выверенный рист. Мы с рождения связаны со своим мечом более прочно, чем любовники. Его невозможно потерять, нереально отобрать в бою. Не отягощая меня своим весом, найра всегда при мне, образуясь по мысленному зову. Я была не слишком успешной фехтовальщицей в дни учёбы, но для настоящего момента моих навыков более чем достаточно.

Я начинаю петь.

Сила, моя сила обжигающего пламени рвётся наружу; всего лишь только развернуть стремительные крылья, и яростный огонь сожжёт, уничтожит это нелепое подобие человека, потерявшее совесть и честь…

Моя воля смиряет неистовую мощь. Я сама — человек.

Как на тренировке, проскочить под поднимающимся лезвием, с коротким разворотом выбросить найру вперёд и вниз. Заканчивая оборот, отвести встречный удар, нырнуть под занесённую руку, сделать три скользящих прыжка до пытающегося подняться пленника, резким движением разрезать стягивающие его тело путы. Остановиться. Оглядеться.