Дэвид Геммел - Нездешний

— От тебя веет холодом, Дак. Когда-то мы были друзьями. Братьями. А теперь ты поздоровался со мной, как со случайным знакомым.

— Так что же?

— Я хотел бы знать, что с тобой случилось.

— Если бы мне хотелось исповедаться, я пошел бы к священнику. А у тебя есть заботы поважнее — целая армия только и ждет, как бы разделаться с тобой.

— Что ж, хорошо, — печально кивнул Геллан, — забудем о прошлом. Расскажи мне о своем друге. Что за властью он обладает и откуда он взялся?

— Будь я проклят, если знаю. Он священник Истока. Я отнял его у одних затейников, желавших замучить его до смерти, и с тех пор не могу от него избавиться. Но раньше он ничем не проявлял свою силу.

— Для нас он просто находка.

— Это верно. Почему ты не поговоришь с ним самим?

— Поговорю. Вы пойдете с ним в Скултик?

— Если будем живы.

— Да, если будем живы. Так вот, если ты пойдешь в Скултик, не бери свой арбалет.

— Это хорошее оружие.

— Да, и очень приметное. Все офицеры получили указание следить, не покажется ли где человек с таким оружием. Говорят, будто он убил короля. — Геллан пристально смотрел на него.

Нездешний промолчал, но отвел глаза.

Геллан кивнул.

— Ступай, Дакейрас. Я хочу поговорить с твоим другом.

— Все иногда бывает не таким, как кажется.

— Я не хочу этого слышать. Ступай.

Нездешний вышел, и вошел Дардалион. Геллан встал ему навстречу и подал руку. Священник ответил крепким пожатием, в котором, однако, не чувствовалось особой силы.

— Прошу садиться, — указал на койку Геллан. — Расскажите мне о вашем друге.

— О Дакейрасе или о Даниаль?

— О Дакейрасе.

— Он спас меня... всех нас. И доказал свою дружбу на деле.

— Вы всегда знали его как Дакейраса?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Значит, вы знали его и под другим именем?

— Этого я вам не открою.

— Я уже говорил с детьми.

— Стало быть, вам нет нужды расспрашивать меня.

— Верно. Я знал Дакейраса когда-то — или думал, что знаю. Тогда он был человеком чести.

— Точно таким же он проявил себя за последние несколько дней. Удовольствуемся этим.

— Пожалуй, — с улыбкой кивнул Геллан. — Теперь расскажите о себе и о своей смертоносной силе, свидетелями которой мы стали сегодня.

— Мне почти нечего сказать вам. Я священник Истока... бывший священник. И обладаю даром духовных странствий и мысленной речи.

— Но что обратило неприятеля в бегство?

— Страх, — просто ответил Дардалион.

— Страх перед чем?

— Просто страх. Мой страх, проникший в их умы.

— Внушите мне то же самое.

— Зачем?

— Чтобы я мог понять.

— Но сейчас я не испытываю страха. Мне нечего передать вам.

— А можете вы сказать, вернется враг или нет?

— Не думаю, что они вернутся. Один человек по имени Сеорис гонит их в атаку, но они боятся. Со временем он мог бы убедить их, но не далее чем через час к вам прибудет подкрепление.

— Кто его ведет?

— Большой, сильный человек по имени Карнак. С ним четыреста всадников. — Вот поистине добрая весть. Вы бесценный человек, Дардалион. Что вы намерены делать дальше?

— У меня нет никаких намерений. Я еще не думал...

— У нас в Скултике тоже есть священники — более двухсот. Но они не умеют сражаться, как вы, а жаль: они могли бы принести большую пользу Дренаю. С вашей силой, увеличенной стократно, мы обратили бы вспять всю вагрийскую армию.

— Да, — устало ответил Дардалион, — но это не есть путь Истока. Я стал таким по собственной слабости. Имей я силу моих братьев-священников, я устоял бы против искушения властью. Я не могу просить их делать то, что им омерзительно. Истинная власть Истока всегда заключалась в отсутствии власти — понимаете?

— Не совсем.

— Это все равно что приставить копье к груди врага, а потом убрать его. Даже если он после этого убьет вас, он будет знать, что это не потому, что он сильнее, а по вашей собственной воле.

— Но вы-то, если продолжить вашу аллегорию, все-таки умрете?

— Смерть не имеет значения. Видите ли, вера в Исток предполагает, что жизнь зиждется на гармоническом равновесии. На каждого человека, живущего воровством и убийством, должен быть другой, который дает и спасает. Этому постоянно учил мой настоятель, и в нашем храме существовало понятие “лавина зла”. Представьте себе, что купец в лавке дал вам слишком много сдачи. Вы забираете ее и уходите, радуясь своему везению. Купец же, заметив свою ошибку, злится и на вас, и на себя — поэтому следующего покупателя он обсчитывает. Тот, в свою очередь, заметив недостачу, тоже сердится и, очень возможно, вымещает свой гнев на ком-то другом. Лавина растет, захватывая все больше и больше народу. Исток учит нас творить одни только добрые дела, быть честными, воздавать добром за зло и тем останавливать лавину.