Михаил Ардин - Райское Местечко

Как позже выяснилось, очередная экспедиция с поверхности Альбины прошла все процедуры стерилизации и люди, как положено, провели в карантинных блоках стандартные две недели, после чего, совершенно здоровые, как все в этом были убеждены, вышли во внутренние помещения станции. Судя по всему, кто-то из них в этот раз «прихватил» с собой с поверхности Альбины особо устойчивый к стерилизации кристаллизованный вирус, который в карантине «проснулся», попал в человеческий организм, «освоился» там и, чрезвычайно быстро мутировав, начал взрывообразно размножаться через два дня после того, как человек покинул карантин.

Когда у первого носителя нового вида вируса появился на коже крошечный пузырек, наполненный мутной жидкостью, «Джо» как раз вошел в систему.

В это время Стефан Валенски, один из известных биологов, уже четвертый год работавший на станции, в герметичном блоке заканчивал консервацию очередной партии биообразцов, и камера глубокой заморозки была уже готова к ее принятию. И тут по внутренней сети ему позвонил его молодой коллега, Саша Смирнов, и, поскольку «Джо» был уже на подходе, пригласил пойти пообедать пораньше, чтобы потом спокойно заниматься приемкой заказанного оборудования. В процессе разговора Стефан увидел, как у Саши на лбу возник прозрачный пузырек и тут же лопнул. Валенски сумел мгновенно понять, что это означает. Он переключился на рубку. Там находились два связиста. Они корчились в судорогах на полу, а кожа на их лицах и руках уже пузырилась и «вскипала». Они не реагировали ни на его призывы, ни на вызовы с «Джо». Но Валенски заметил, что у одного из них височный процессор был все еще подключен к аппаратуре рубки. Стефан через свой процессор вошел в коммуникационную систему станции и соединился с каналом, к которому был подключен связист. Стефану пришлось практически слить свое сознание с сознанием агонизирующего, полуразрушенного мозга и заставить умирающего человека приподняться и задеть рукой один из красных тумблеров аппаратуры. Это судорожное движение включило сигнал «ВО», который и предупредил наш корабль.

Стефан был очень хорошим биологом и опытным космофлотчиком. Он чрезвычайно быстро и, как оказалось, совершенно правильно оценил ситуацию и просчитал все варианты развития событий. В самом плохом варианте погибали все люди на станции, включая его самого, весь экипаж «Джо» и, возможно, какая-то часть человечества. В хорошем варианте, если бы экипаж «Джо» разобрался в ситуации, станция со всеми без исключения людьми, живыми и мертвыми, должна была бы быть уничтожена. Существовал еще почти невероятный вариант, что его и других выживших, если они еще есть, сумеют спасти.

Стефан был мужественным и трезвым человеком. Он решил, что имеет смысл не просто надеяться на невероятный вариант фантастической удачи, а попытаться повысить свои шансы выжить и постараться максимально облегчить задачу спасателям, если будет проводиться операция по спасению.

Ситуация на станции была парадоксальной: самое, как считалось, опасное место, консервационный блок, в котором находился Стефан, оказалось сейчас самым безопасным. Заражена была вся станция, а он был надежно изолирован глубоко внутри смертельно опасной зоны.

Стефан понимал, что выходить из герметичного блока в обычном биоскафандре нельзя. Этот скафандр был рассчитан на стандартные процедуры стерилизации, которые в данном случае оказались недостаточными. Он прекрасно понимал, что единственный абсолютно надежный способ стерилизации – высокотемпературное пламя – биоскафандр выдержать не мог.

Тут его взгляд упал на готовую к приему образцов криогенную камеру. Она явно лучше биоскафандра была способна какое-то время держать температуру в тысячи градусов. Но она была невелика. Один человек мог бы с трудом втиснуться туда. Но воздуха в объеме камеры было слишком мало, чтобы человек продержался в течение времени, необходимого для того, чтобы вынести камеру со станции, доставить на «Джо» и обработать. За это время мозг, лишенный кислорода, погибнет, и никакая регенерационная камера уже не поможет. Кислородные баллоны от биоскафандра были слишком велики, и человек с ними в криокамеру не помещался. Стефану надо было придумать, как выжить без кислорода примерно полчаса.

Валенски очень хорошо знал, что все организмы Альбины, а также некоторые земные насекомые и даже один вид земных лягушек – американская лесная – способны совершенно безболезненно переносить глубокую длительную заморозку, именно этими вопросами он занимался много лет. Однако человек – не лягушка.