Мария Семёнова - Ошибка 2012. Джокер

— То есть, если по-компьютерному, грядёт вели­кий «Reset», - начал понимать Песцов. — Ну и что будет? Кнопку нажмут?..

Бьянка разломила банан.

— Нажмут, — уверенно проговорила она. — Бла­го кнопок в достатке. Всякие там «Харпы», «Суры», лазеры, тектоническое оружие... Между прочим, до­статочно всего-то помухлевать с магнитным полем, сместить полюса... и привет. Конец света Который, кстати, не раз уже происходил... Ну что, Сёма, пой­дёшь со мной? На новый уровень?

— Нет, не пойду, — поставил стакан Песцов. — Сказал же ведь, надоело шугаться. Посмотрим ещё, у кого какой будет конец. А за приглашение спа­сибо...

Перед глазами у него стояла полянка в лесу, на которой, где ни копни — кости, тлен, беда, ме­талл, человеческие останки. Безвестные, изуродо­ванные, простреленные черепа. Пустые, но загля­дывающие в душу глазницы. Тысячи и тысячи по­гибших. Погибших во имя чего? Во имя чьей-то там игры? Нет уж. На хрен такие игрушки.А са­мих игроков...

— Ладно, было предложено, — улыбнулась Бьян­ка Прикончила банан и посмотрела на Песцова с не­наигранным сожалением. — Что ж, давай допьём — и на боковую. Утро вечера мудренее...

А сама в лучших традициях Лук]>еции Борджиа высыпала что-то из перстня в его стакан, да так лов­ко, что Песцов и не заметил.

Так уж получалось, что все судьбоносные собы­тия в лесном лагере происходили на том самом мос­тике через Чёрную речку. Наверное, всё-таки не особенно ошибались древние, полагавшие, что по рекам проходят границы между мирами. И правда, по сю сторону всё было достаточно будничным и знакомым. Болото, тонкие раскопы, тёмные ельни­ки... По ту сторону берег был крутым, обрывистым и песчаным, то есть странным вдвойне. Во-первых, откуда бы взяться песчаным обрывам среди сплош­ных трясин. А во-вторых и в-главных, берег-то был восточный. Это при том, что в Северном полушарии у всех порядочных рек именно восточные берега всегда низменные и пологие, и благодарить за это стоит не прихоть географов, а столь фундамснталь- ную силу, как земное вращение. А здесь — сплош­ное шиворот-навыворот. И ещё над обрывом гвар­дейским строем стояли могучие сосны, хоть Шиш­кин с мольбертом располагайся напротив. Подума­ешь немножко и поверишь — другой мир. Между прочим, безбашенные акселераты из числа Колиных подопечных на ту сторону не совались ни разу, хотя никто им не запрещал. Надо полагать, необъясни­мым образом просто в голову не приходило...

Краев сощурился на залитый солнцем сливочно- желтоватый обрыв и тускло подумал, что и сам до сих пор не удосужился побывать на том берегу. По­чему, интересно бы знать?..

Песцов протянул руку, вытянул из пальцев у Краева листок бумаги, ещё раз прочитал, вздохнул» порвал на клочки. Двое мужчин стояли точно посе-. редине мостика, ровно там, где должна была проле­гать гипотетическая граница между мирами. Про­зрачно-чёрная вода внизу бежала на удивление бы­стро, с журчанием обтекая коряга.

— Вот такие, брат, дела, — мрачно проговорил Семён. — Прости. Получается, я тебя кинул. На дер­жи. Устал я что-то...

Он вытащил «порзу», резко дослал патрон, ру­кояткой вперед протянул оружие Краеву. Лицо у него было не просто белое — аж с зеленью. Смесь снотворного с коньяком он ещё как-то мог выдер­жать, но вот измену и то, что Бьянка мало что ушла, так ещё и зам али пила его, как последнего лоха...

А главное, кинула Краева Лишила надежды. Той самой, которая умирает последней.

Брось, Семён, — отстранился от «гюрзы» Кра­ев. — Убери. Ты что, в самом деле ей верил? Ну и дурак... Впрочем, мы с тобой по жизни оба дураки...

В смысле внешнего вида они с Песцовым нынче были два сапога пара. Олег ещё с утра ощутил при­ближение приступа и загодя «вмазался» чудотвор­ным лекарством. И... кажется, наступил тот самый день: снадобье отказывалось помогать. Ну, то есть боль явилась не в полном объёме, он по крайней мерс стоял тут и разговаривал, вместо того чтобы беспомощно блевать за кустом, корчась на четве­реньках... Но сознание беспомощно ворочалось под придавившей его бетонной плитой, и где-то вдалеке звонил колокол, сообщая размеренно и печально: всё. Всё. ВСЁ...

Песцов мрачно молчал. Речка под ними играла белыми бумажными клочками, почему-то не торо­пясь уносить их вниз по течению. Казалось, жур­чащие завихрения силились сложить воедино про­щальную записку из пятнадцати букв: «Как в мо­ре корабли». И почему все красивые бабы такие стервы?..

— Ладно, брат,— сказал наконец Краев,— Не бери в голову. Прорвёмся. Что там на ужин-то обещали?