Алексей Бобрик - Дар Павшего. Восход Черного солнца [СИ]

— Мил государь, позвольте вмешаться в ваши сокровенные мысли. Еже ли не помешаю.

Не помешаете — охотно отозвался столичный господин — а, как вас величают?

— Степаном меня величают, а по батюшке Василичем — чинно откланялся мужичок — Вижу, что вы прибыли издалёка, из столиц видимо и поэтому вам у нас кажется скучновато. Но, ежели вы увлекаетесь естествоиспытаниями или же охотой, то одно только упоминание про тигров, должно вас очень занять. А, вы знаете, какая здесь водится большая и ужасно вкусная рыбка? Вы не рыбачите случаем?

— Рыбалочка? — А то! Бывало ранее, и не раз. Но сейчас — увольте. Я бы с удовольствием порыбачил, но дел по горло.

— А, понятно — командировочный. Но про вустрицы, как во храмцузских ресторациях, вы то наверняка услышать пожелаете? А они то ведь туточа, по всему нашенскому берегу водятся, говорят, что дескать крупные да вкусные. Лучшее, нежели в Петергофах подают.

— Говорят? А вы сами, что не попробовали до сих пор?

— Да ну их, слизняки сопливые. Бррр… — брезгливо поморщился Степан — Это только господа таким увлекаются, с лямонами кислыми. Мы же, тут по-простому обходимся — мясцо, капустка квашенная, да картошечка с огуром. Красота и ляпота в одном лице…

— Да я, честно говоря к такой пище, так же с прохладцей отношусь, а вот скажите — любезнейший. Что тут у вас почитать да посмотреть, во Владивостоке можно? Есть ли библиотеки, театры, али может быть и синематограф имеется?

— А, то! Как жить, имеется и то, и другое, а также и журнал туточа местный выпускается. С цветными картинками даже. Этакий столичный мажор, у нас развернулся после нескольких лет, аки Русско-японская война окончилась. Как окончилась, так и начался. — несколько запутанно и по простецки, но с гордостью сообщил Степан Васильевич.

Неожиданно столичный гость заметил, как мимо них чинно и важно шествуют китайцы в своих колоритных народных костюмах с бамбуковыми зонтиками в руках, а за ними следом идут босоногие мальчишки и смешно передразнивают их походку, при этом крича вслед: — Чумиза — Пайза… Наша фанза — пушинго!

Рядом с этой процессией неспешно шёл городовой, почесывая внушительное пузо и вроде как на это действо абсолютно не обращал внимания.

Его неожиданный собеседник, — Степан — на эту процессию, также абсолютно не обращал внимания. Как будто бы, так всё и должно было быть.

— Чудно всё это, — подумал про себя учёный — но виду, что его это крайне заинтересовало не подал. — Пускай Степан Васильевич думает, что я тоже не лыком шит, и тоже кое-что понимаю в традициях местной жизни. А про это позже у кого ни будь пораспрашиваю. Подумал, и неожиданно спросил про совершенно другое:

— Выходит, что вы тут неплохо-таки поживаете. Воздух прекрасный, вода чистая, виды отовсюду царские. — вздохнул учёный полной грудью — Но вот, что мне всё время покоя не даёт. — Однажды я имел удовольствие дружить с одним человеком, вроде бы как неплохим, но вот он на полном серьёзе утверждал, что будучи однажды на проживании во Владивостоке и Приморской области, видел в вашем крае и флоте в частности, только одно — дескать творится тут вопиющая бедность, да невежество с ничтожеством, которые могут любого довести до отчаяния. Дескать, говорит, что тут встречается один честный человек на 99 воров. Всё здесь, якобы оскверняет русское имя. — Что вы — любезный, на такую критику ответить сможете? Успокойте мою душу! — положил руку на область сердца, учёный гость.

— О! — воздел очи к небу Степан — Дааа… Видать он головой, в пароходе али паровозе своём стукнулся, когда обратно от нас добирался в свою Москву или стольный Питерград.

Не знают такие болтуны и понимать не желают, что как раз то эти самые, им нареченные «воры» и возродили наши государевы устои на рубежах. Кто хунхуз да манжур в рядок выстроил, да границы утвердил? Все ведь тихоокеанские мечтания, да любовь к свободе выбора и породили весь наш город да окружные районы. Всё то ведь, тута-то и началося с этих «бродяг» — чванливые ножкошаркатели не шибко-тось туточа справилися бы! Как военный форт, да порт с кораблями в лакированных штиблетах поставить? А? — задыхаясь от волнения, и путаясь в правильном выражении своих мыслей, раскраснелся Степан. — постоял, успокоился, и продолжил — Всякий, конечно же тут сброд имел место бывать, но чтобы такое сказать. — Да о нас даже писатель Чехов писал, да исследователь Невельской, а уж они ерунды то не скажут. — и подытожил свою мысль — Хороший у нас тут народ живёт — честный.