Всеволод Глуховцев - Бог сумерек

– У нас ведь в саду тоже такой здоровенный тополь есть. Прямо рядом с моим домишком. Видали?..

– Да, точно. – Палыч вспомнил. – Старинный, должно быть, лет сто... Ну ладно, Игорь, где этот твой меридиан?

– Почему мой? Скорее твой. Меридиан Палыча! Звучит?..

– Звучит, звучит. Где?

– Вот он. – Игорь показал.

Палыч пошел туда, покрутился вокруг тополя, прогулялся в одну сторону, в другую и пошел назад, еще издали выразив мимикой, что – ноль.

Все так и поняли. Лев Евгеньевич на всякий случай усомнился:

– А точно мы вычислили?.. – сверился с картой и убедился, что точно.

– Н-да. – Он вздохнул. – Ну что ж, отрицательный результат тоже результат...

Никто не поддержал это высказывание, вообще видно было, что все как-то подустали, вроде бы и осунулись слегка.

Игорь решительно свернул карту:

– Все, поехали обедать! В брюхе пищит, спасу нет.

– В тошниловку? – Палыч поморщился.

– Ну, если есть другие предложения...

– Не надо, не надо, – Огарков замахал руками, – некогда. Давайте уж перекусим, чем Бог пошлет, у нас еще дел выше крыши, а времени в обрез.

На этом дебаты прекратились. В тошниловку так в тошниловку.

Столовая, впрочем, оказалась довольно чистой и уютной. Даже Федор Матвеевич подивился:

– Ишь ты! А у меня в памяти что-то не то... Наверно, я давно тут не был.

Прикинул, и вышло, что действительно давненько: лет пять, не меньше.

От этого развеселились, но тут за окном промчалась, взвыла сиреной патрульная машина “Гекаты”, и все невольно аж шарахнулись, как вспугнутые зайцы.

– ...гадство! – ругался втихомолку Палыч. – Так вправду психом станешь!..

Лев Евгеньевич озирался с подозрительным видом.

– Слушайте, – тоже приглушенно, чтоб не услышал персонал, поделился он. – А не опасно ли нам так засвечиваться?.. Зайди сюда хотя бы случайно кто-либо из “Гекаты” – и можем считать себя в ауте.

– Не бойтесь, Лев Евгеньевич, не зайдут. Это уж я просто так, выражаюсь... Оскверняю уста, есть грех. А так ничего... Доверьтесь мне, я чувствую. То есть знаю.

Доверились Палычу и с грохотом разобрали подносы. Стали хватать тарелочки с салатами, у всех проснулся аппетит – а у Игоря-то он будировал давно. Только Федор Матвеевич взял себе скромный обед, остальные понабрали черт-те чего: и творога, и сметаны, и ватрушек...

– Обожремся, – определил Палыч, глядя на набранный провиант.

– Лучше обед без аппетита, чем аппетит без обеда, – сказал на это Игорь.

Но у них аппетит был. Они оккупировали один столик, выгрузили продукты и накинулись на них. На несколько минут все умолкли, слышен был только стук ложек и вилок.

– А ничего кормежка, – с некоторым удивлением обнаружил Палыч, смолотив порцию “оливье” и подтягивая к себе тарелку горохового супа. – Мне, старому холостяку, вполне подходит.

– У меня старуха хорошо готовила, – вспомнил со вздохом Федор Матвеевич, размешивая в борще крохотную пилюльку сметаны. – А я вот теперь сам... или вот по столовкам... эх-хе-хе...

– Да мы все так, – Игорь махнул вилкой и отодвинул пустую тарелочку из-под салата, – как Бог на душу положит. Или даже... А, ладно.

Он как-то оборвал сам себя, замолчал и взялся за первое.

– Мы вообще дураки, – припечатал Палыч.

– Это почему? – спросил Логинов.

– Да потому. – Палыч не стал вдаваться в объяснения, а стал истово хлебать суп. А Игорь нахмурился малость... а затем прояснился и сказал:

– Уж это верно. Дураки и есть! Мне вот что в голову пришло: ведь мы битый день мотаемся по городу практически без толку, а не подумай и, что можно ведь использовать наши предметы – книгу, камень этот!

– Какой камень? – Рука Палыча с ложкой замерла в воздухе.

– Ну этот, круглый.

– А-а. – Палыч понял и проглотил суп.

– Ну, то есть, – зачем-то пояснил Игорь, – тот самый-то... то ли камень, то ли не камень.

И Федор Матвеевич тоже кивнул чему-то, словно нечто мимолетом вспомнил.

Палыч отодвинул опустевшую тарелку, поковырял ногтем в зубах.

– M-м... – промычал он. – А ведь тут есть резон. В камне. Может быть, в книге... Мы ведь действительно таскали их с собой и даже не подумали – зачем.

– Ну что ж, хорошо уже то, что мы и задним умом умные. – Лев Евгеньевич улыбнулся. – Можно перепроверить, дело того стоит. Опять начать с крайних точек, и...

Огарков не закончил, принялся дохлебывать борщ, но сказал Игорь:

– В смысле – с Рябиновой и с Прибрежной? Лев Евгеньевич кивнул и не преминул уточнить:

– До Прибрежной мы, как изволите видеть, пока не добрались.