Влада Воронова - Ратоборцы

Декстр ответил серьёзным вдумчивым взглядом.

— К худшему или к лучшему, учитель?

— Пока не знаю, — ответил Салливан. — А сам как думаешь?

— Я не замечаю никаких перемен, учитель. Разве что сдуло немного шелухи.

Салливан задумчиво потеребил одно из колец. Поступок Декстра потряс, возмутил, и не надо лгать самому себе, напугал. Но не нужно спешить, разобраться во всём следует тщательно и без лишних эмоций, как если бы речь шла об объектах орденской разработки.

Слово «учитель» Декстр говорит с той же безличной интонацией, что и «магистр». И назвал его учителем по собственной инициативе, да ещё при посторонних, хотя до сих пор обращался так только наедине и только с разрешения Салливана. Это было знаком поощрения, правильности поступков, благосклонности.

— Тебя что-то сильно измотало, Пауль.

— Последнее время приходится много работать с документами, а я всегда плохо управлялся с бумажками.

Раньше Декстр никогда бы так легко не сказал учителю, что делает что-то плохо. Такие признания всегда были мучительны, в глазах Салливана он хотел быть безупречным.

— Дело не только в бумагах, — ответил Салливан. — Тебя гнетёт что-то ещё.

Декстр пожал плечами.

— Как и всех. Война грядёт.

— Твои курсанты готовы к битвам? — спросил магистр.

— Лабиринт покажет. Но думаю — да. В большинстве. Отсев всегда неизбежен, но обычный процент не превысит.

Слова правильные, а вот интонация… Слишком деловая, только что не казённая, словно отчитывается не учителю, а инспектору ордена.

— А Чижик? Он пройдёт лабиринт?

— Не знаю, — твёрдо сказал Декстр.

— Он твой ученик.

— Нет, учитель. Возможно, Чижик и был моим учеником, но давно и недолго. Так недолго, что я и не заметил. Но теперь он мне не ученик и никогда им не будет. Я не справился с заданием, учитель.

— Не заметно, чтобы тебя это особенно огорчало, — сказал Салливан.

— Огорчайся не огорчайся, а уже ничего не изменишь.

Прежде такие слова Декстр говорил бы на коленях, придавленный к самому полу неудачей и стыдом. Да и слова были бы другими, раньше ему бы и в голову не пришло сказать учителю, что огорчаться тут нечему, что выросло, то и выросло. Дать совет как равному.

— И чего натворил твой Чижик на этот раз?

— Он — ничего. Натворили мы, учитель. Взялись ловить рыбу слишком крупную и сильную для наших сетей. Орден Чижику неинтересен. И я вполне его понимаю, — словно бы с удивлением сказал Декстр. Немного подумал и сказал: — Орден превращается в театр, в игрушку для вечных недорослей. Именно поэтому нас перестали уважать. Мы сами не знаем, для чего существуем, сами превращаем себя в ничто, а потом удивляемся, почему нас называют дарможралами.

Салливан поглаживал подлокотник кресла. Скверная истина ему открылась. Он и предположить не мог, что так может быть.

— Ты мне больше не ученик, Пауль.

Декстр глянул на него, подумал.

— Да, — согласился он, — по всей вероятности. Рано или поздно это должно было произойти, не такой уж вы бездарный наставник, чтобы учить вечно.

— Спасибо, — с сарказмом ответил Салливан. — Польщён твой высокой оценкой.

— Мартин, — впервые Декстр обратился к нему по имени, — ученики должны становиться мастерами, иначе учительство теряет смысл.

— Даже так… Не ожидал от тебя. Такое мог бы сказать Чижик, но не ты.

— Именно потому, что он давным-давно это понял, ему и не нужен учитель.

Салливан вцепился в подлокотник кресла так, что побелели пальцы.

— Надеюсь, вам, генерал, — он изо всех сил старался, чтобы голос звучал спокойно и ровно, — никогда не придётся услышать от ученика «Ты мне больше не нужен».

— Я тоже надеюсь, что успею сказать ученику «Я тебе больше не нужен» до того, как он поймёт это сам. И сумею разглядеть эту минуту, понять, что ему пришло время летать самому. Мартин, — повернулся к нему Декстр, накрыл его руку своей так, словно хотел от чего-то защитить, — я глубоко благодарен тебе за все те годы, что ты учил меня быть рыцарем, Ястребом, открывал мне небо. И рад, что могу сказать тебе с полной уверенностью: ты тоже можешь летать сам. Без подпорок. Без поддержки. Сам.

Салливан не ответил, просто не знал, что отвечать тому, кто понял его лучше, чем Салливан сам себя понимает. Кто, пусть и на несколько минут, стал его учителем.

— Тебе надо немного побыть одному, — сказал Декстр. — Я скажу адъютанту, что ты очень занят, и чтобы не совался к тебе, пока сам не вызовешь.

Декстр поднялся, пошёл к двери.