Алла Пинейру - Колыбель Героев

— Будь я на месте этих магов, — решила встрять в разговор Натэя, — я бы тебя лишила магических способностей. Насовсем и без права на возврат. Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

Бесцветный голос магички превратил ее слова из нападения в банальное нравоучение, но для Юча это оказалось последней каплей. У мага задрожали губы — то ли разреветься собрался, как мальчишка, то ли призвать на наши головы очередное проклятие, наобум вычитанное из Лолы. Потом Юч гордо развернулся и быстро пошел назад, к границе. «Вот умру, и будете плакать», — говорила его долговязая, ссутулившаяся фигура.

— Да уж, поведение, достойное мага кварты Колыбели Героев, — ужалила я вслед. — Да пребудет с тобой Единственная на этом пути!

Потом я проклинала себя за ядовитый язык — лучше бы, как последняя дура, кинулась следом за магом и за руку оттащила его от барьера. Маг сделал шаг на территорию земли ссыльных и обернулся, наверняка надеясь увидеть наши раскаявшиеся лица и машущие, зовущие идти следом руки. Но вместо этого он увидел — хотя это почти нельзя было уловить обычным зрением — как полыхнул, восстанавливаясь, магический Купол.

— Идиот, — кусая губы, прошептала я.

Тридцать восьмая кварта повторно осталась без боевого мага.

Сердце болезненно сжалось, куда-то проваливаясь.

Мне никогда не доводилось по-настоящему терять соратника по кварте, одного из тех, с кем связывали незримые нити. Нити, обрыв которых я не почувствовала, когда якобы погиб Марчис. Зато я в полной мере ощутила это теперь, потому что Юч тоже был частью нашего маленького отряда не только на словах.

Я почти услышала, как болезненно тренькнула, обрываясь, невидимая струна. Как заныло нечто, что принято называть душой, осознавая утрату. Непроизвольно сжались кулаки, в горле разом пересохло. Охнула где-то рядом Натэя, на мгновение зажмурился Эш. Все мы никак не могли связать воедино то, что видели глаза и настойчиво твердило чутье кварты.

Юч стоял в каких-то двадцати шагах от нас, живой и здоровый. Вид у него был испуганный и виноватый, в глазах бился вопрос «Что теперь делать?» Не обремененный нашими внутриквартовыми переживаниями Шактаяр как ни в чем не бывало крикнул магу:

— Теперь у тебя появился шанс проверить, правда ли попавший на Синейскую пустошь случайно может в любой момент ее покинуть.

Юч молчал. Да и что тут скажешь — фыркнул, повел себя, как идиот, за что и поплатился. Другой вопрос, как исправлять положение.

Мы подошли на несколько шагов ближе, чтобы для общения с магом не пришлось повышать голос. В непосредственной близости к границе Купола сопротивление пространства возросло, в ушах звенело безмолвное предупреждение «Не подходи, хуже будет». Купол отпугивал мирных йонов (если к этой расе вообще применимо это слово), на случай, если кто-то из них забредет на полосу отчуждения между Синейской пустошью и, собственно, Миадвэем. Соваться в пекло не хотелось, и мы продвинулись, насколько было возможно.

За те несколько шагов, которые пришлось преодолеть, я окончательно привела в порядок вопящий о безвременной гибели Юча рассудок. И, как следствие, вместо того, чтобы рыдать над его гипотетическим хладным телом, разразилась потоком ругательств.

Магу было припомнено все. Дурацкая бравада по поводу и без, размахивание Лолой налево и направо, героически убитый хорнош, дешевый выпендреж в Гильдии Поваров Дора, роковое заклинание, срикошетившее так неудачно для нас и так удачно для нескольких десятков синейских головорезов. Моя речь зацепила остальных, и следом за язвой-Алатой отыгрались за краткий приступ горя и страдания Эш и Натэя. Магичка не была оригинальна и вылила на макушку собрату дополнительную порцию яда, а Эш выдал короткую, но эмоциональную отповедь на тему «Как потомок столь славных предков и талантливый маг мог так подставить товарищей по боевой кварте и самого себя». Шактаяр на этот раз промолчал, но молчал он уж очень выразительно. Азаль пыталась тихим умиротворяющим мурчанием разрядить обстановку. Юч стоял, оплеванный, и удивительно было, как его еще не сдуло нашими воплями с лица земли. Наверное, Купол так же успешно гасил наш напор, как он отрезает нити кварты и прочие связи с внешним миром. На Синейскую пустошь, насколько мне известно, не докричишься мысленно, будь ты хоть самый крутой маг на всем Виннее.

Вскоре выяснилось, что и не мысленно тоже. Мы зря подходили ближе и тратили слова, цензурные и не очень — Юч нас не слышал. Как и мы его. Ему оказалось достаточно выражения лиц, чтобы приблизительно понять наше бешенство, и сделать соответствующий вид — пришибленный и умоляющий.