Алла Пинейру - Колыбель Героев

Темная подавилась словами и покраснела, гневно сверкая глазами на своего спутника. Тот тут же отвел взгляд от вожделенного декольте и промямлил:

— Простите, леди, мы просто искали место для ночлега.

— Вот оно что, — разочарованно протянула Арсинта. — Что ж, комнат у нас хватает, но даже просто поспать в них будет стоить вам дороже, чем на другом постоялом дворе столицы.

— Мы не испытываем недостатка в средствах, — надменно заметила Джаргис.

— Что ж, тогда пойдемте.

Манящий полумрак коридора, тяжелые бархатные шторы. Смесь благовоний, пряная сладость с легкой горчинкой. Свет десятков свечей, не гаснущих всю ночь — гордость торговцев из магических лавок на дорском рынке. Мягкий ковер гасит шаги, тихо шелестит шелк хозяйской черной юбки.

— Это здесь. Половина суммы за постой — вперед.

Темная замирает на пороге, оглядывая комнату. Огромная кровать в алькове за невесомым пологом — не ткань, легкая дымка, плененный туман. Запах благовоний здесь ярче и сильнее, он заползает в ноздри и кружит голову. Джаргис невольно хватается за дверной косяк и оборачивается к хозяйке с гневным вопросом на языке. Мы ведь хотели две комнаты, а получили одну. Здесь кровать двуспальная, неужели вы думаете, что приличная леди…? Но аларинка ничего не говорит, слова замирают у нее на губах, а Паргельяр уже роняет серебряные кругляшки в протянутую ладонь хозяйки, и лицо сурового темного в свете свечей кажется смуглее и моложе. Вот Арсинта, удовлетворенно кивнув, удаляется по коридору, на прощание что-то говоря о лошадях, привязанных у входа, и аларинец запирает за ней двери. Джаргис стоит, не в силах шелохнуться, и сотня вопросов бьется в голове пойманной в клетку птицей, и свет свечей стирает с ее лица маску железной леди. И когда Паргельяр шагает к ней, заключая в объятия, она и не думает вырываться и давать ему пощечину, окатывая ледяным холодом презрительных фраз. Она только смотрит в его глаза, и тает лед в ее золотистом взоре, и сползает на пол вместе с модным платьем шелуха предрассудков, дурного характера и светского воспитания, обнажая женщину, которая хочет любить.

Арсинта не умела видеть сквозь стены, но прекрасно чувствовала, что происходит у нее за спиной, в синей гостевой комнате. Чутьем кошки, гуляющей под звездами, кровью домашних сайг и их диких предков она чувствовала волну эмоций, захлестнувших аларинскую пару. Это было похоже на бурный поток, прорвавший плотину. Леди Блан даже зажмурилась от удовольствия — вот за это она любила свою работу. Ей, тонко чувствующей эмоции и настроения других, нравилось жить в этом доме, пропитанном наслаждением. По правде сказать, в благовониях было не так уж и много афродизиака, чтобы разом свести с ума непробиваемую аларинку и ее спутника. Это, конечно, тоже сыграло роль, но Арсинта больше ставила на магию комнаты. Все гостевые помещения были магическими накопителями эмоций, и когда кто-то попадал в одну из комнат, его «накрывало» наслаждением всех предыдущих посетителей. Леди Блан знала толк в своем деле — недовольных клиентов у нее не было. Даже самые застенчивые, пришедшие к ней после долгих внутренних терзаний, разом отбрасывали смущение и пускались во все тяжкие.

— Мы просто переночевать, ага, — усмехнулась Арсинта себе под нос, отводя на конюшню лошадей аларинцев. Она часто делала это сама — как и любая, в ком течет кровь сайг, леди трепетно любила животных. — Надеюсь, вы надолго запомните эту ночь. И, возможно, даже захотите вернуться.

Золотистые глаза распахнулись, и Паргельяр успел только подумать: «Что она мне сейчас скажет? Что я ей скажу?!»

Темный был готов к тому, что его возлюбленная, завернувшись в покрывало, резко соскочит с кровати, не забыв перед этим одарить нахала звонкой пощечиной. И еще добавит устно — целый ливень холодных, уничтожающих слов на его покаянно склоненную голову. Аларинец уже сотню раз представил себе эту сцену, пока ворочался без сна и смотрел на расслабленное, непривычно нежное лицо спящей Джаргис. Он не решался поцеловать приоткрытые губы, только гладил леди Морангейл по черным волосам и с тоской ждал рассвета.

И рассвет наступил.

— Думаю, пора пускать Гарра по следу мальчишки с Книгой Испытаний, — как ни в чем ни бывало сказала Джаргис, щурясь на тонкие лучи, пробивавшиеся сквозь щели в портьерах. Она села на постели, и Паргельяр почувствовал, что мучительно краснеет. Темный был готов к суровой отповеди и даже тому, что мастерица метать ножи Джаргис пригвоздит его отточенными клинками к постели, чтобы отомстить за поруганную честь. К чему он не был готов — так это к такому будничному вопросу, заданному все еще теплым и мягким голосом, в который нехотя возвращались прежние жесткие нотки.