Ольга Шумилова - Игра в зеркала

Рычу. Безрезультатно.

Главное достоинство Первого помощника — заставить своего капитана делать то, то он заставить себя сделать не в состоянии.

В непрекращающейся круговерти проходит неделя. Другая. К исходу третьей напряжение наконец спадает вместе с количеством курсирующих между флагманом и прочими кораблями курьерских ботов.

Можно двигаться. Я задаю курс на Станайю — флагману все равно, куда лететь, лишь бы не оставаться на месте, а ребенка надо наконец доставить к родным. Он и так уже болтается при мне полгода.

Станайя… Я надеялась на долгое путешествие, а месяц промелькнул, словно сон. Я надеялась закрыться делами, а они все никак не шли в голову.

А теперь… крутые горные отроги уже мелькают за иллюминатором посадочного катера, и Кит восторженно подпрыгивает у меня на коленях.

Я не была здесь почти пять лет. И надеялась больше не увидеть эти горы никогда.

Катер медленно опускается на площадку, пилот дает сигнал к высадке. Первым наружу выпрыгивает Тан («Как это я не навещу дедусю?»), принимает из моих рук ерзающего Кита и галантно помогает приземлиться мне. Следом выбирается Чезе, с прошлой недели пребывающий в отпуске и поставивший меня перед фактом, что «не меньше вашего имею право увидеть старого интригана».

Нас окатывает резкой воздушной волной — катер, слегка покачавшись над каменными плитами, вновь поднимается и резко забирает влево, скрываясь за уступом — где-то на северной стороне находится единственный ангар для подобного рода техники. Поправляем куртки, приглаживаем чуть ли не дыбом вставшие волосы. Осматриваемся.

Нас встречают.

Церемонные поклоны, приветствия…

«Ваши комнаты…»

«Мы только до вечера…»

«Мудрейший распорядился…»

— Твоих рук дело? — цежу сквозь зубы, едва поспевая за неугомонным Китом по длинному голому коридору.

— Как можно? — пожимает плечами Тан, идущий следом. — Как вы приказывали, так и сообщал: приезжаем пополудни, уезжаем вечером. Наверное, дед просто хочет с вами погово… Кетта!

Я едва замечаю, как мимо проносится что-то маленькое и юркое, с разбегу запрыгивая Тану на руки и непрерывно вереща. А он смеется. Совершенно искренне и счастливо.

Братья-проводники сгибаются в поклоне, Кит останавливается, открыв рот, я же за непрерывным восторженным писком различаю одну фразу: «Братик приеха-а-ал!».

— Ну что встали? Пошли! — его глаза смеются, как и он сам, наблюдая за нами. — Комнаты сразу за поворотом.

Тан подбрасывает взвизгивающее четырехлетнее чудо чуть ли не к потолку, ловит и позволяет забраться к себе на шею.

— Кто-то утверждал, что не любит детей, — спокойно констатирует Чезе, проходя мимо меня.

— Все-таки через ползамка неслась встречать, — вздыхает Тан, старательно прижимая уши — подальше от резвых пальчиков, и идет следом.

Я пристраиваюсь в хвост колонны, со странным чувством глядя на два черноволосых затылка, маячащих впереди. Те же темные волосы. Те же огромные, уже недетские глаза. Кетта… Я ведь так и не узнала, какое ей тогда, в тот самый день, выбрали имя.

Комнаты все одинаковые, все — рядом. Пока располагаемся в одной, потому как оставаться я не хочу. Ссаженная наконец на пол Избранная вежливо здоровается с посторонним «дядей», то есть с Чезе, и, исполнив приличествующие своему положению формальности, уносится в дальний угол — там Кит распаковывает Рыбу, гордо повернувшись к пришлой девчонке спиной, попутно и как бы невзначай демонстрируя все неоспоримые достоинства своей собственности. Девочка презрительно морщит носик, делая вид, что вся эта показуха ее совершенно не интересует, а интересует ее исключительно картина, по чистой случайности висящая (кто бы мог подумать!) как раз над садком.

В дверь вежливо стучат.

— Леди… — один из стоящих на пороге братьев кланяется. Ниже, чем можно было подумать. — Вы просили аудиенции…

— Да, конечно.

Выхожу в коридор, краем глаза замечая все тот же молчаливый обмен взглядами, преследующий меня уже два месяца. Пусть их…

Коридор, поворот, галерея. Узорчатая деревянная дверь.

Он все такой же. Обманчиво-молодое лицо, почти по-военному прямая спина, пальцы, сложенные домиком. И глаза, в которых прочтешь только то, что он сам захочет.

— Мудрейший Санх, — почтительно кланяюсь, где-то в глубине души надеясь, что меня погонят прочь прямо сейчас. И больше ничего говорить не придется.

— Садитесь, дитя мое, — Санх зеркально копирует мой поклон. — Решили-таки навестить старика…