Выбор Дэнны

—А я уже…

Повисает тяжелое молчание. Она лежит на спине и смотрит в потолок.

Он отворачивается и начинает тихонько всхлипывать. Только бы не зареветь… Ее руки обнимают его, и тут он разражается рыданиями.

—Ну что ты, зайка, — ласково шепчет она. — В этом нет ничего плохого. Тебе придется трудно, вот и все. Я за тебя переживаю.

—Я тебе скоро надоем, и ты меня бросишь, — плачет он.

Она гладит его по плечу, прижимает к себе.

—Это случится когда–нибудь, но еще нескоро. Пока что я тебя люблю, солнце.

Вот так, просто и буднично… и почему–то трогает больше пылких признаний.

И слезы мгновенно высыхают.

*******

—Эй, Ди, а что ты напишешь в сочинении «Как я провел лето»?

В ответ на шутку следует взрыв хохота.

—Дураки, я уже давно школу закончил, — с достоинством отвечает Дэнна, едва сдерживая смех. — А вас к ней, небось и близко не подпустили!

Все снова ржут и наливают еще вина. Последний день недели в казармах — традиционная пьянка. Дэнна лежит головой на коленях леди Лизандер, в одной руке у него бутылка пива, в другой рыбий хвост. Его обожаемая начальница рассеянно перебирает пряди его волос и о чем–то беседует через стол с одним из эутангов, приехавших с утра в крепость. Отчаявшись разобраться в гортанном акценте и мешанине неизвестных имен и названий, он перестает вслушиваться. Рядом с ним лейтенанты Лэйтис состязаются в остроумии, и Дэнне иногда удается вставить реплику–другую.

А лето действительно кончилось, промчалось незаметно, как любое счастливое время. Дэнна уже знает про Симург–вейн, эутанги приглашают на него кавалеристов с тех самых пор, как Агвизель заключил союз с полковником Гаэрри.

—Давай с нами, Ди, там весело!

—Это уж как леди–капитан прикажет, — важно отвечает он, скрывая радостное нетерпение: она возьмет его с собой, наверняка возьмет!

Но Лэйтис вдруг говорит рассеянно:

—Я не еду. Дела. Они передадут вождю мои извинения.

И снова как будто острая игла входит в сердце. Это из–за рыжей. Она собирается снова встретиться с ней.

Дэнна закусывает губу, смотрит невидящими глазами в потолок. Все уедут на праздник, а она отправит его ночевать в пустую казарму и запрется со своей леди.

—Тогда отпусти мальчика с нами, что ему здесь торчать одному, — вступает кто–то из лейтенантов. Остальные поддакивают.

«И поеду!» — со злостью думает Дэнна. Вот тогда она узнает…

—С ума сошли, он еще ребенок.

—Мне шестнадцать скоро, — говорит он угрюмо, отворачиваясь от нее. — И меч я держать умею.

—Смотри, как бы что другое не пришлось держать. Это не эссанти, разрешения спрашивать не будут.

—Лэй, я за ним присмотрю, — раздается мягкий голос Ньярры. — Под мою ответственность.

И возразить Лэйтис нечего. Ньярра уверенный, спокойный, надежный, по–медвежьи флегматичный и такой же сильный. Если ему не доверять, то кому же?

—Ладно, черт с вами, поезжайте. Только не жалуйся потом, детка, что задница болит.

Дэнна стискивает зубы, потом принуждает себя улыбнуться и преувеличенно–весело обращается к Ньярре. На сердце у него тяжело.

Утром он просыпается в широкой постели Ньярры, без сапог и туники, но в штанах. Он не помнит даже, как здесь оказался, где–то с четвертой бутылки пива в памяти провал. Сам Ньярра уже встал, умывается над тазиком с водой, собрав волосы в узел на затылке. При мысли, что они провели ночь в одной кровати, щекам становится жарко.

—Хочешь кофе, Ди? — приветливо спрашивает Ньярра.

—Ага. А почему я здесь?

Он не помнит, как надо обращаться к Ньярре, и вообще, это первое имя или второе, а может, единственное? Но в казармах все называют друг друга по прозвищам и на «ты», разобраться невозможно.

—Ты вчера уснул за столом. Я же обещал за тобой присматривать, вот и положил у себя. Вставай, умывайся, сейчас поедем.

Дэнна решает, что к леди–капитан перед отъездом он заходить не станет. Нет сил видеть ее безмятежное лицо. Ей все равно, что они расстаются почти на неделю!

К эутангам собирается большая компания: десяток офицеров, полсотни солдат. Дэнна уже многих из них знает. К разговорам он не прислушивается, только смотрит печально на луку седла, на лошадиную гриву, на траву под копытами, изредка вздыхает. Но все время молчать скучно, и приходится завести разговор с Ньяррой, который едет рядом.

К вечеру у него уже такое чувство, что они сто лет знакомы. Без всякого стеснения Дэнна болтает с ним обо всем на свете. Пару раз, оговорившись, он даже называет его дружеским прозвищем Нийе. Невозможно не испытывать симпатию к этому большому добродушному человеку. А еще Дэнна с легким смущением думает, что, похоже, и сам нравится ему. Когда в темноте сильные руки Ньярры разминают ему ноющую с непривычки спину, он постанывает от удовольствия так бесстыдно, что кавалерист усмехается: