Татьяна Апраксина - Послание к коринфянам

- Скажите, Антонио, а что будет, если я это все перескажу Пауле? - Чтобы сочетать на лице смущение и стервозность, нужно быть Васкесом.

- Наверное, от меня останется мокрое место, - совершенно искренне разводит руками гость.

- Но вы это заслужили...

- Не исключено, синьор Васкес. Я и начал с того, что готов принять любую реакцию. Любую. Без сопротивления. Это один из ключевых моментов.

- Алваро, успокойтесь. Мы этому молодому человеку ничего не объясним. Он попросту забыл, что у него есть начальство. Это проходит.

- Рано или поздно это пройдет, - кивает да Монтефельтро. - Но результаты я признаю удовлетворительными, ваши возражения готов принять, а выволочку от начальства рано или поздно получу, само собой. - Они имеют в виду отнюдь не генерала Сообщества. Оба. Милые фамильярные люди. - Если никого больше ничего не интересует, я, пожалуй, откланяюсь?

- Не мне, конечно, вам советовать, но вы все-таки поговорите. Попробуйте хотя бы. Или просто постарайтесь представить себе, что там думают о справедливости.

- Я знаю... - склоняет голову да Монтефельтро. - Вы удивитесь, конечно, но - знаю...

- Господа иезуиты, - цедит доселе безмолвствовавший Франческо. - Все это невероятно увлекательно, да, но заставлять нас присутствовать при вашей личной беседе несколько невежливо. А у меня вот есть вопрос. Конечно, стоило бы проводить моего дорогого зятя без вопросов... но любопытство сильнее мстительности. Антонио, а чего ты, собственно, хотел?

- Решить проблему. Нет, не с Советом и корпорациями, и не ту, которой вчера всех пугал Матьё. Кризис парадигмы.

- С самого начала?

- Да. Кризис институциональной сферы. Кризис смыслов повседневности. Я всего лишь хотел, чтобы повседневность пришла к новому балансу. Так, синьор Васкес меня не понимает, что и неудивительно. - Действительно, работы Хеллер в школе Рауля не преподают, и, вероятно, не будут - и правильно сделают. А господину да Монтефельтро они, конечно, должны нравиться - и не в последнюю очередь сухой абстрактностью формулировок. Тот самый недостаток, о котором говорил мистер Флюэллен. Кажется, методы Сообщества помогают не всем. Или не сразу. - Речь идет об осмыслении моральных и этических норм и их воплощении в практику. Именно об осмыслении, о переходе от институциональных установок к реальным комплектам правил. О конкретизации, или, если угодно, вербализации этих расплывчатых категорий. Именно поэтому мне понадобились мистер Грин с его особенностями, и господин Щербина.

Максим вздрагивает. Если все вокруг говорят, что в университете все было неправильно... а университет никогда не отличался глупостью и недальновидностью, то какой тут возможен вывод?

- Нет, не беспокойтесь, вас никто не делал нарочно. Но вышло ровно то, что нужно. Кстати, это очередной симптом все той же болезни. А мне было необходимо, чтобы решения принимали люди, не абстрактным седалищем чувствующие, что такое хорошо и плохо, а, скорее уж, седалищем не чувствующие институциональных нормативов, и вынужденные эту относительную социальную глухоту компенсировать рассудочным решением вопросов. Наделенные редким и ценным качеством иммунности или избирательной слепоты к знакам этой сферы. Калибрующие себя на основании реальности. Поэтому из мистера Грина вышел отличный термометр, и он меня не подвел, когда принял - совершенно самостоятельно - ряд решений, в том числе, очень трудных и болезненных.

Бедный Алваро. У господина да Монтефельтро получается нечто зубодробительное, а ведь мысль весьма проста, хотя спорна и жутковата по сути своей: "хорошо и плохо" должны исходить не из абстрактной политической или любой другой структуры, а из индивидуума, причем нравственное чувство поверяется разумом и расчетом, а не наоборот. Это уже не Хеллер, это уже да Монтефельтро, сам себе философ и практик.

Да уж, если по его теории я - тот, кому можно доверять принятие решений, то место этой теории на свалке. Не знаю, существует ли завод по переработке токсичных идей, но по справедливости, столь любезной синьору да Монтефельтро, должен существовать.

- Ну а ты, дорогой, - поворачивается гость к Франческо, - отреагировал так, как только и мог отреагировать на человека с параметрами мистера Грина. Почему ты? Да потому что ты эту сферу лепишь, как пластилин, по вкусу. Какая-то врожденная особенность, видимо. Мутация...

Франческо покивал, хмыкнул...

- Скажи Пауле, мы вечером на чай заглянем. Потому что утром я улетаю. Иди домой, демиург, да?