Татьяна Апраксина - Послание к коринфянам

Наказание заканчивается. Душевая, раздевалка... пресловутый сейф. Ровесник здания. На слух понятно, где там правильные цифры шифра. Можно открыть, ради любопытства, посмотреть, что сейчас внутри - но неохота тратить время. Куда больше хочется побыстрее добраться по известному адресу.

- Коктейль! - напоминает вслед сеньора палач. Алваро хватает пластиковый стакан, глотает на ходу пенную дрянь. Ну почему, почему в любой качалке тот же протеиновый коктейль снабжен ароматизатором и подсластителем, а тут - будто жеваную бумагу в миксер закинули?..

Зачем им такая мерзость? Чтобы сотрудники употребляли через "не могу" и ко вкусу не привыкали? Ну не в этом же заведении... тут каждый второй - гурман, а каждый оставшийся второй вкуса не чувствует и вообще предпочел бы питаться посредством капельницы. А еще есть го... Джастина - которая то и другое попеременно.

А в известном месте Джастины как раз нет, зато все остальные есть - да богомол-Анольери, вернулся, значит... и лица у всех - как вчера, только хуже.

Просачиваемся, укладываемся, включаем ноут. Всем вокруг не до Алваро, поскольку они созерцают стены. На стенах - информация с проекторов. Четыре экрана сразу. Информация постоянно меняется. Факсы, электронная почта, новостные сайты. А по полу, между стульями и креслами, змеится полоска бумаги, длиннющая, многометровая. Телетайпная лента. Команда вкушает новости, и эта еда никому не нравится.

На континенте, то есть, в Европе творится что-то странное - и, кажется, уже прочие подтягиваются. 28 арестов, шестеро убитых, еще пять самоубийств и три автомобильных катастрофы, которые непонятно куда относить - ко второй категории или к третьей. Члены Совета, сотрудники штата членов Совета, чиновники... Убитые и раненые полицейские. У нас опять война? А кто с кем? И почему мы ничего не знаем?

Первую войну Алваро пропустил, пребывая под наркозом. Теперь ему очень интересно - но никто ничего не объясняет, все впились в экраны и того гляди сами конвертируются в потоки информации. Юноша читает куски ленты, потом догадывается включить почтовый клиент - и видит там около 5 тысяч сообщений. Кто-то добрый наладил ему пересылку. Но это же невозможно осилить за несколько минут, а новое валится и валится... Так. Кажется, это одна половина Совета бегает за другой половиной Совета. С оружием и недобрым словом. А другая половина отстреливается и атакует. И тоже ругается в прессе. Алваро хихикает. Мы-то здесь привычные, у нас такое уже сто с лишним лет, за вычетом последних семи, по Флориде, да и вообще по стране, бегало чуть не два раза в год - а вот в каком обалдении сейчас пребывают мирные европейцы...

Нет... не половина за половиной, а две трети или даже три четверти за четвертью. Или даже меньше... если прикинуть, что большая часть тех, кого пока отстрелили или арестовали - это сотрудники разнообразных аппаратов. И еще... коррупция, непрозрачные счета... это они за банковские системы взялись почему-то? Что происходит?

Ой, а вот это уже не смешно. Аресты в верхушке Сил Самообороны. А также самоубийства и убийства при сопротивлении аресту. Совет, банки, армия... у нас бы это назвали путчем. Очередным. Интересно, как это должно называться в Европе? И не только в Европе, вот и Паназиатский союз покатился, и Паниндийский туда же. Один Винланд безмолвствует. Хорошо им там. Тихо. Там всегда тихо.

У кого бы спросить-то? Судя по обалдению на лицах, это не мы, это не наши. А судя по тому, что в обалдении нет испуга, даже у Рауля - это нас прямо не касается. Только косвенно. Странно. Всепланетный бардак - и без Франческо. Как это он позволил?..

- Хотел бы я знать, - говорит Анольери... - почему нас не затронуло вообще. Почему они случаем не воспользовались? Дымовая завеса - вот она.

- Потому что мы сидим в глазу у этого циклона, - отвечает Максим. - Судя по всему, это сейчас лоялисты выбивают противников... того самого проекта. А выбивают сегодня, а не неделю назад и не завтра, потому что эти противники демаскировали себя вчера... вечером. Здесь. А поскольку вчера напали на нас, то сегодня нас нельзя трогать. Вернее, невозможно тронуть, не вызвав подозрений у своих же.

- А кто же им сообщил? - складывается в совсем уж богомолью позу Анольери. - У меня все заперты. Эксперты еще тут, чтоб Аболс сдал - я не верю. Очень интересно выходит.

- Я не сообщал, - улыбается Эулалио. - И по электронным каналам из здания ничего не уходило. Из полиции могло. Но меня смущает скорость реакции.

- Первый сигнал прошел через час после окончания нашего утреннего собрания, в 7, если по времени Флориды, - говорит Максим. - Или в 10 утра по Лиону.