Любовь Пушкарева: Единственный

- Умные – плохие рабы. Ты или отсечешь слишком много и тем самым лишишь его ценности в своих же глазах, либо заполучишь строптивого коня.

- О, я люблю строптивых коней, - с гордым смехом ответила богиня.

Уту пробормотал под нос еле слышно

- И укрощаешь их плетью…

Жестокосердная услышала и снова ответила,

- Да, плетью. Со строптивыми иначе нельзя.

- Хочешь побороться за своего человека? – по-деловому поинтересовалась она, вдруг сменив тему беседы и тон, - Давай испытаем его. Если узнав, что сыновья не его, он убьет лишь жену, я его не трону его душу после смерти. Если он сам не захочет мне служить, - с лукавой улыбкой добавила она.

Уту поборол первый порыв согласиться. Эта женщина, эта богиня, была великой в своем коварстве и жестокости. Ему не тягаться с ней, слишком плохо Уту знал людей, по своей вине, привык смотреть на них сверху вниз, а они… Они становятся вот такими… Новыми богами, расщепляющими души и вселяющими их во что угодно. Страж-слизняк так и раскачивался перед ними, только руками меньше дергал. Кое-где из его плоти торчали обломанные наконечники стрел. «Глина», - вдруг понял Уту, - «его плоть из мягкой глины».

Посмотрев на лучик солнца, выбранный как путь отступления, древний бог обратился к Жестокосердной.

- Нет. Я предлагаю тебе сделку. Он будет плохим рабом и скоро тебе надоест. Кроме того, пройдут годы, и в твоих совершенных творениях обнаружатся слабые места. Не протестуй, - Древний поднял руку пытаясь сдержать возмущение богини, - сейчас они совершенны. Но время покажет. Потом ты со мной согласишься. Так вот, когда внук водоноса сядет на трон, я приду к тебе, и ты позволишь мне немного изменить… твое создание, твоего раба. Я не отберу его. Нет. Я лишь устраню изъян, думаю, к тому времени он уже проявится.

- Ты меня интригуешь, - проронила богиня. – Ты же пришел забрать его у меня, а теперь отдаешь. Отчего? – требовательно поинтересовалась она.

- Ты мне раскрыла глаза. На многое, - горько ответил Уту. - Ты ведь сделаешь из него лилу?

- Да. Они венец моего мастерства.

- Но лилу берут силы и жизнь у женщин, - обронил Уту.

- О! Мои лилиту сами наводят морок. И лилу сможет кормиться и от мужчин, и от женщин.

Уту поклонился.

- Ты мудра, велика и… жестокосердна.

В следующее мгновение его уже не было в саду, как не было и затерявшегося в листве лучика заходящего солнца.

Женщина-тигрица постояла с улыбкой на лице, а после, мурлыкая какую-то песенку, направилась во дворец.

Уту провел ночь в одной из статуй в заброшенном, полуразрушенном храме. В ночной прохладе, глядя на мерцание звезд, хорошо думалось. И Уту думал, думал о том, как был неправ все это время. Он очень, очень ошибался. И теперь сам удивлялся этим ошибкам, своей глупости и слепоте.

Утром, с первыми лучами покинув статую, древний бог устремился к своему Последнему, в его город.

Но пошел он не во дворец правителя, а в более скромное жилище его первой жены и старших дочерей.

В тот день Последний перестал быть последним. Уту обрел еще троих. Принцессы и служанка. Уту удивился тому, с какой легкостью девушки поняли его и принялись действовать, а затем устыдился своего удивления. Многолетнюю привычку недооценивать женщин так просто не искоренить.

Дни промелькнули, и принцессы, позвав его, сообщили, что всё готово.

Владыка и его наследники выехали на охоту …

Всё свершилось днем. Принцессы, скрывая свои лица, вошли во дворец, никем не замеченные. Лучи солнца слепили глаза всем, кто мог их увидеть. Войдя в покои царицы, они действовали слажено и четко, как опытные воины.

- Вот кто истинные наследники… - с горечью подумал Уту, глядя на них.

Ведьма-служанка была оглушена ударом сзади, и ей влили обездвиживающий яд. Царице старшая дочь сломала шею. И это убийство в ненависти напомнило Древнему преступление ее отца. Сняв с трупа царицы одежду и все украшения, по которым ее могли опознать, принцессы замотали тело в ковер. Служанку раздевать не стали, она все еще была жива, но не могла даже глаз открыть. Замотав и ее в ковер, девушки провели в покои сообщников-иноземцев, чтоб те вынесли ковры.

Им никто не попался на пути, солнце жарило так, что все живое предпочло забиться в тень и переждать это пекло.

Тем временем, рано состарившийся водонос, дремавший в тени, получил удар и умер, даже не проснувшись. Легкая смерть.

Иноземцы покинули город со своим страшным грузом. Труп они положат в лодку, когда доберутся до реки, и она вынесет его прямо во владения Жестокосердной. Этакий подарок. Чтоб задобрить.