Ирина Пушкарева: Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны

А потом были похороны.

Странные, холодные, пустые похороны.

Похороны, которых вообще не должно было быть.

Все это было неправильно.

Ёлка зябко поежилась, поплотнее запахнула легкую черную куртку и осмотрелась по сторонам.

Люди вокруг суетились, делали что-то, двигались, говорили приглушенными голосами, но их слова комьями зависали в воздухе, не достигая сознания собеседников, – или, может, только ей так казалось. Не могли же все эти солидные мужчины с озабоченными лицами говорить и не слышать друг друга…

Странные похороны.

Старое деревенское кладбище было оцеплено сотрудниками нескольких частных охранных фирм, в толпе мелькали мрачные личности в серых костюмах и с непроницаемыми лицами – они то и дело поправляли на себе крохотные микрофоны и не отходили от своих подопечных.

Тех, кто собрался проводить в последний путь молодого тренера, охраняли очень надежно.

Из припаркованных вдоль пыльной дороги лимузинов, мерседесов и кадиллаков выбирались заместители министров спорта, известные на весь мир чемпионы – бывшие соратники покойного, присутствовали даже два представителя правящей партии и несколько людей, чьи фамилии обычно печатают в популярном среди народа журнале «Forbes». Словом, публика собралась сплошь солидная и небедная.

А казалось бы – обычным парнем был погибший. Простым тренером – да, перспективным, да, работал не в детском кружке при Доме пионеров, а тренировал юношескую сборную России, но был, в общем-то, обычный, улыбчивый парень Валерка, и вдруг на похоронах у него вовсе даже не простые люди объявились. Приехали почтить память погибшего.

Человек пять журналистов, попытавшихся попасть на грустное мероприятие за сенсацией и сплетнями, деликатно оттеснили и почти вежливо выпроводили за охраняемую территорию.

Дорого одетый народ неторопливо стекался к свежевырытой могиле – кто-то откровенно скучал, кто-то – в основном это были молодые, спортивного вида ребята, их было большинство – совершенно искренне шмыгал носом и вытирал красные от слез глаза, а были и такие, кто ни на минуту не отрывал от уха мобильный телефон и, ничуть не смущаясь, решал проблемы с бизнесом и любовницами. Деловые люди – куда деваться…

– Батюшку надо было пригласить… – хриплым голосом проговорил кто-то за Ёлкиной спиной.

Девушка обернулась. Позади нее стоял невысокий толстенький человек в темно-сером костюме. В его идеально отполированной, чуть обрамленной на уровне ушей растительностью лысине отражалось солнце. Мужчина вздыхал, сморкался в гигантских размеров носовой платок и грустно смотрел куда-то перед собой.

– А Валерка был православным? – поинтересовалась Элка у толстячка.

– А кто ж его знает? – пожал плечами лысый. – Но по-хорошему все равно следовало бы… А вы, девушка, кем Валерке приходитесь? В смысле – приходились? Невеста, что ль?

Элка задумалась. А ведь действительно – кем они друг другу были?

Друзьями? Да вряд ли. Особенно если учесть, как отвратительно закончилась их последняя встреча. Ту злобу, ту агрессию, которую выплеснул на нее тогда Валерий, ни под каким ракурсом нельзя было назвать проявлением дружеских чувств.

А может, между ними все же начинались, как это принято называть в женских романах, – «отношения»? И был даже намек на развитие этих самых «отношений» – Валерка говорил об отпуске, о продолжении встреч. До тех пор пока не узнал, кто такая Ёлка на самом деле. «Надеюсь, больше никогда не увидимся!» – так, кажется, они попрощались?

Значит, просто знакомые? Но просто знакомым не звонят за тридевять земель и не просят срочно приехать! Настолько срочно, что… Элка торопилась – как только он позвонил, она тут же сорвалась и, бросив все дела, рванула в Москву. Но – не успела. Валерка погиб. Наверное, «просто знакомым» не делают последние в жизни звонки?

– Я Валерке приятельницей приходилась… – Наверное, так будет проще. Нейтрально и ни к чему не обязывающе – просто приятельница. – Меня Эллой зовут. А вы кто?

Все понятно. Судя по тому, с каким удовольствием этот обаятельный лысый толстячок зацепился за беседу, ему просто нужна была компания. А разговор он весь этот затеял только для того, чтобы присесть на свободные уши. И ушами этими незанятыми оказалась Ёлка.