Ирина Пушкарева - Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны

– Вы можете отвечать на мои вопросы? Вы узнаете этого человека?

– Да. Могу. Да. Узнаю. – Каждый звук давался Элке очень нелегко. Но она прекрасно понимала, что чем раньше ответит на все вопросы, тем быстрее закончится этот кошмар.

Майор требовательно уставился на девушку.

– Это… – Ёлка в очередной раз глубоко вздохнула, впустив в легкие холодный, неприятно пахнущий воздух, и четко, как солдат, отчеканила: – Это Валерка. Петров Валерий Андреевич. Какого-то там года рождения. Все. Выведите меня отсюда, а то я головой об кафельный пол ударюсь, когда в обморок буду падать.

Вывалившись из дверей здания морга, Элка рухнула на руки подхватившего ее Женьки и, всхлипывая, прокашляла:

– Господи, ну я-то вам зачем понадобилась? Я же ему не родственница и даже не хорошая знакомая! Мы с Валерием виделись-то всего три раза! Неужели обязательно надо было меня сюда тащить и весь этот паноптикум устраивать?

Майор понимающе пожал плечами, как бы извиняясь за происшедшее:

– Дело в том, что последний исходящий звонок, сделанный с телефона покойного, был на ваш номер. А последний входящий – с телефона, зарегистрированного на какого-то гастайбайтера, найти которого просто нереально. Вы не знаете, у него были знакомые гости из солнечного Узбекистана? Поймите, потерпевший был довольно известным человеком, это дело на особом контроле… Мы просто обязаны проверить все версии! – Он вздохнул, развел руками и зачем-то добавил: – Хотя, на мой взгляд, тут все совершенно понятно. Труп нашли в его квартире, следов взлома нет, ничего не похищено, все вещи на месте. Покойный сидел в кресле, рядом лежал шприц с остатками наркотического вещества. На руке – свежий след от инъекции. Словом, обычный передоз – и все. Никакого криминала. Случайная смерть. Так что извините, что вам пришлось пройти через эту неприятную процедуру. Это необходимая формальность! И потом – мы же не знали, что вы… – майор замялся, подбирая нужные слова, – не простая девушка… Если бы знали – не посмели бы потревожить. Обошлись бы как-нибудь.

Как ей в тот момент удалось сдержаться – непонятно. Потому что очень хотелось разораться, выматериться, брызгая слюной в лицо этому служаке, – высказать все, что было на душе! Вот ведь скотина, а! Он же только что рассказывал, что вся эта ужасная процедура опознания совершенно необходима, что через этот кошмар обязательно надо пройти, у них, видите ли, следствие… И вот оказывается, что если свидетель – дочь министра, то следствие могло бы прекрасно и без Ёлки обойтись! Определились бы уже, шкуры продажные, в степени необходимости неприятных процедур для лиц различных социальных уровней!

Твари подхалимные, продажные твари! Злоба застилала глаза, очень хотелось выплеснуть ненависть, всё, что кипело внутри… Но – Элка не разоралась, не выматерилась, а спокойно ответила на вопросы:

– Где и когда вы познакомились с Валерием Петровым?

– На дискотеке, случайно.

– В каких вы были отношениях?

– В приятельских, виделись всего пару раз.

– Зачем он звонил вам перед смертью?

– Спрашивал, когда я приеду в Москву.

– Вы знали, что потерпевший употреблял наркотики?

– Нет, Валерий был спортсменом, он не употреблял наркотики, по крайней мере мне об этом было неизвестно.

– Вы можете сообщить что-либо еще, что могло бы помочь следствию?

– Нет.

– А может, у покойного был повод для самоубийства?

– Нет.

Нет, нет и еще раз нет. Жить, и жить, и еще раз жить были тысячи поводов у покойного…

– И вот чего им, молодым и богатым, не живется? Им же все в руки плывет!

Нетрезво всхлипнув, старый тренер смахнул блеснувшую на щеке слезу, поймал взглядом глаза Шурика и потребовал:

– Налей-ка мне еще, сынок. Кстати, а мы с тобой нигде раньше не встречались? Уж больно лицо у тебя знакомое…

– Вы меня на соревнованиях видели, Сергей Геннадьевич. Я в свое время хотел у вас тренироваться, но не получилось. Мы с Валеркой хорошо знакомы были, даже бились с ним как-то.

Вот откуда у Шурика столько терпения? Если бы Ёлка ему один и тот же вопрос в течение получаса шесть раз задала, он бы уже изнервничался и огрызаться бы начал. А тут смотрите-ка – сидит, водочку уважаемому мастеру спорта подливает и терпеливо одно и то же, как попугай, повторяет! Да еще и смотрит на него с таким обожанием, что розовато-лиловые флюиды нежности по залу разливаются.

– Вот! Я же говорю! – в очередной раз воздел палец к потолку нетрезвый тренер. – Все они мои дети! Все меня знают! И я их знаю как облупленных! А они, подлецы, наркоманичать начинают!