Ник Перумов - Алиедора

— Но, мой сенор, — возразил секретарь, — если Деррано собирают силы по всему Долье…

— Мы тоже соберём! — грохнул отец кулаком.

Однако мастер Лейвен только покачал головой:

— Богатства вашего рода, сенор, известны всем. Не сомневаюсь, многие в Долье поразевали рты на большую добычу. А Деррано?

— Тоже не бедняки, — буркнул сенор Венти. — Нечего с ними церемониться! А ты, — палец отца упёрся в Алиедору, — уедешь куда подальше.

— К моему брату, — тотчас подсказала матушка. — Считай, почти Доарн. Уж туда-то они не сунутся!

— Верно говоришь, — кивнул отец. — Вот и не теряйте время. И всех младших с собой берите. Тут им оставаться опасно.

…Вереницы конных переходили реку. Переходили ночью, когда обе Гончие утонули в плотном облачном море. Налегали на шесты, толкали тяжело гружённые плоты, рассекая холодные струи. В мелких лодчонках переправлялись пешие ратники. Не подавали голос обученные гайто, не брехали боевые псы в шипастых ошейниках, не звякало тщательно обёрнутое тряпками оружие.

Левый, меодорский берег встречал тишиной и пустотою. Рыбаки поспешили убраться подальше, деревушки опустели.

Дигвил Деррано гордо оглядел длинный строй, углублявшийся в меодорские земли. Это тебе не небольшой отряд, каковой ты можешь взять в кольцо. Пять тысяч отборного войска — не шутка! И свои вассалы, и отряды кланов Берлеа, Илтеан, даже Эфе и Аджете! И наёмные полки Веркоора. И вольные охотники с Реарских гор…

Ну, держись, Венти!

Шли быстро и сторожко, не тратя времени на разорение попадавшихся деревень. Королевская рота Хабсбрада преградила было путь, однако её командир очень удачно оказался вполне понятливым человеком, не пожелавшим встревать в благородный спор двух уважаемых семейств.

Копыта попирали чужую землю. Замок Венти приближался.

— А-а-а!

Алиедора подскочила, сев в кровати и недоумённо моргая. Сон не хотел отпускать, цеплялся за веки мягкими лапками мелкого шерстистика; но уже впивался ледяными клыками ужас, будил, вырывая из такого уютного и, казалось бы, безопасного беспамятства.

— А-а-а-а!! — вопили и визжали за дверьми.

Затрещали створки, ввалилась нянюшка с парой служанок, у каждой глаза что блюдца.

— Деррано! Напали, а-а-а, ночью, напали! Бьются наши, батюшка бьётся! А тебя, доньята, велено в тайник, немедля, скорее!

Ноги не держали, пальцы не могли просунуть пуговицу в петлю. И — точно! — сквозь двери и окна всё явственнее доносился яростный звон сшибающихся мечей.

— Ахти, ахти, Звери всемилостивые, спасите и обороните, — шептала нянюшка, пока обе служанки, горестно завывая, призывали на помощь Ома Прокреатора.

Алиедора не помнила, как её тащили по залам, как спускались всё ниже и ниже; коридоры сделались узки и тёмны, кое-где капала вода.

…А где-то далеко и высоко шёл бой. Шёл бой, и Алиедора холодела — нет, не от страха, а от неведения. Она ведь, в конце концов, тоже кое-что повидала, кое через что прошла — одно капище Семи Зверей вспомнить!

И не всегда она носила эту длиннющую юбку, не всегда мела полы подолом. Тогда на ней были кожаные штаны и куртка, а в руке — тяжёлый, неудобный, но острый тесак.

…Прошедший насквозь хрящи и мясо того громилы в «Побитой собаке»…

— Тише, тише, доньята, тише, Аличка… — тряслась нянюшка.

Ну конечно, отец их прогонит, повторяла себе Алиедора. Не может не прогнать. Но…

«Я помню свист ветра и хлещущие по лицу ветви. Помню капище, помню «Побитую собаку» и лопнувший пузырь Гнили, поток отвратительных многоножек. Я уже не прежняя слабая и изнеженная, — повторяла себе доньята. — Я смогла за себя постоять. Я смогу…»

Что ты сможешь? На равных сражаться с мужчинами? Не глупи, доньята. Может, ударить в спину и сможешь, но не больше.

Вот и последний каземат, няня повернула ключ в замке.

— Сидим здесь.

— А где остальные? Мама, сестрички? Братья?

— По другим местам, — отозвалась старушка. — Мне донья велела только тебя спрятать, ласточка. Потому что Деррано эти нечестивые только за тобой и гоняются, только тебя им и надо.

На этот счёт Алиедора имела собственное мнение, но чего сейчас его высказывать?

— Случись чего — вот енту крышку откинем и дальше полезем, — указала няня на чуть ли не вросший в пол деревянный круг с позеленевшей от времени ручкой.

— К-куда, матушка Арсимэ? — пролепетала одна из служанок.

— Куда — тебе, сорока, пока знать не след, — отрубила старушка. — Сиди тихо.