Эльфарран - Как меня опять надули

– А… – и я замолчала, неприлично было начинать разговор первой.

Встрепенувшись, самая близкая ко мне голова милостиво пришла на помощь.

– Ларик первый. – Она сделала равнение налево, словно передавая воображаемую эстафету. – Ларик второй, третий, – вытягиваясь закричали, мордочки по порядку, – …десятый, расчет окончен.– Пискнула последняя.

– Эльфарран, аранель из Валинора.

Похоже мои слова, им ничего не сказали, потому что, приняв безразличное выражение, вторая, третья и пятая головы отвернулись. Седьмая поковыряла в зубах, девятая заснула, удобно устроившись за ухом восьмой, шестая показала мне язык, первая велела ей извиниться, но та свалила все на пятую, пятая разревелась и призвала четвертую в свидетели своей невинности, десятая перегнувшись через девятую и восьмую, начала её утешать, третья подумала и выкрикнула лозунг о консолидации всех голов.

– Тихо, – взвизгнула я. – У вас зеркало есть?

Головы переглянулись, причем, первая сделала задумчивый вид, восьмая прищурилась, вторая подмигнула, седьмая растолкала десятую, и её сонный взгляд тоже пополнил копилку мимических видов. Почесав лапкой затылок десятой головы, король ответил, что подобного предмета не имеется, но есть пара прекрасно сохранившихся скелетов, которые он с удовольствием, преподнесет мне, за умеренную плату, разумеется. Вторая голова возмутилась столь щедрым предложением, четвертая обозвала вторую жадиной, шестая предложила ещё пару костей, её взяли в оцепление пятая и седьмая, заткнув рот кусочком колбасы.

– Ты меня слушай, – после совещания, головы, наконец, выбрали главную, проголосовав высунутыми языками. – Я здесь самый главный. Не хочешь скелеты, не надо, самим пригодятся, а корзиночку жирных червяков? По фарику за дюжину? Могу тебе устроить – если ты ещё не забыла, я самый главный.

И тут опять началось, невообразимое, посчитав себя униженными и незаслуженно обойденными, головы завопили,

– А я самый смелый.

– Я самый красивый,

– Я самый, самый. Подождите, я придумаю.

– Шла бы ты отсюда, – тихо шепнула мне на ухо крайняя десятая голова. – Сейчас проснется самый голодный – наш желудок, и они вспомнят, что брюхо у нас одно, кстати, я единственная здесь девушка, если ты еще не заметила. Дай мне вон тот кусочек колбаски и тикай побыстрее, потому что я ещё и самая жадная. Проваливаясь по колено в жадно чавкающий ил (мне приятнее думать, что это был именно ил), я побрела прочь, и ещё долго вдали не замолкал разномастный писк.

– У меня зубы самые острые.

– Я собственными глазами видел фею.

– Ой, фею, да мы все её видели.

– Он съел колбасную шкурку.

– Предатель.

Шум начинающийся потасовки, постепенно смолкая, еще долго звенел по темным переходам. Кое-как нащупывая дорогу в мягкой жиже, я на ходу думала: "Иметь целых десять голов – несколько опрометчиво, никогда не знаешь, кто ты на самом деле, хотя, может, что-то среднее. Стоп!.. Фея! Она опять на моем пути… Но зачем? И что ей надо?"

По все увеличивающийся густоте паутины я поняла, что выход на поверхность где-то рядом, и, когда спасительный свет блеснул в глубине подземелья, я позволила себе небольшую истерику.

"Куда иду? Что я собираюсь делать?" – это как вступление, чтобы потом перейти к самобичеванию, уверениям в собственном бессилии, унынию, и, как следствие, к обильным слезам. Обычно после таких выплесков энергии я чувствую себя будто заново родившейся, и с ещё большими силами приступаю к борьбе. Закрыв глаза, до боли, до красных всполохов на веках, я попыталась вспомнить Валинор, ощутить его нежное прикосновение. Пряный запах молодых трав. Наши долгие вечера, когда не нужны были слова, – язык сердец самый тайный, только он был допущен в сокровенные покои эльфийского дворца. Взявшись за руки, мы часами молча сидели возле широкого окна, провожая задумчивым взором ещё один блаженный день. Моя щека нежно прижималась к его плечу, последние лучи вечерней зари гасли отблесками сгоревших свечей, и лунная серебряная рука деликатно занавешивала наше окно звездной кисеей.

– Ты чего тут расселась? – ну вот, видение закончилось, и я опять очутилась в сточной канаве на окраине Минас-Моргула. Уперевшись грубыми волосатыми руками в края пещеры, в светлом проеме показалась голова – всклоченные, стоящие торчком волосы, красный длинный нос, серые глазки.