Эльфарран - Как меня опять надули

Пара шпилек в замке, и вот уже стоя перед призрачной завесой, немного страшась и тревожась, я в последний раз окинула взглядом зал предсказания, закрыла глаза и сделала шаг. Ловко проскочив в блестящий коридор, в один заход вынырнула в тронном зале Мордора. Эбонитовое зеркало сработало четко и без сбоев.

Шагнула и сразу погрузилась в густой слой пыли, что пушистым ковром заняла весь пол зала. В полумраке я разглядела наполовину отдернутые шторы, покрытые белой плесенью, хлопающие на сквозняке разбитые окна, гору опрокинутых скамей. Подбитыми птицами валялись по углам искореженные люстры с пеньками недогоревших свечей, где рубины тускло краснели сквозь густой покров паутины. И лишь знакомая горгулья глупой улыбкой встретила меня, а я подмигнула ей:

– Что ж, хоть кто-то мне здесь рад.

С громким, натужным скрипом распахнула тяжелые парадные двери и вышла в соседние покои. Гул моих одиноких шагов наполнил стены дробным эхом, увы, везде лежала печать запустения, Лужи высохшей дорожной грязи, окаменевший пепел, в давно не топленых каминах, – здесь давно не было той суетливо– радостной атмосферы, что так бодрила меня все годы… Где неудачник Чаки, где его большой, не по размеру, плащ? Где придворные тролли, вечно голодные, с зажатыми в кулаках кусками хлеба? Где все? На этот вопрос я, впрочем, получила ответ довольно быстро.

– На площади.

Откуда были слышны громкие голоса. Торопясь выбежать на балкон, я почти столкнулась с подвальным призраком, он не узнав меня, попытался испугать, пошире раскрыв пасть с тремя рядами клыков. Я впопыхах не глядя, сунула ему туда давно потухший факел и …

– Свобода выбора.

– Демократические реформы.

– А я хочу домой.

– Долой власть тьмы.

– Мордор принадлежит всем.

Последняя фраза мне не понравилась, ведь формально я все ещё оставалась темным властелином, и как властелин страшно возмутилась, а как аранель, страшно испугалась, оба этих чувства столкнувшись, в голове, произвели на свет необдуманную браваду. Свесив ноги с высокого балконного ограждения, я громко крикнула:

– Вот и неправда, это мой Мордор. А я ваш повелитель.

Они не то чтобы обрадовались, они буквально возликовали, и, выхватив клинки, всем скопом бросились на стену.

– И все равно, он мой! – я, тоже довольно резво, полезла по узким скобам на крышу главной башни, и только полетевшие камни заставили меня поумерить свои притязания. – Хорошо, я согласна на переговоры.

Именно тогда я поняла: любовь к красивым жестам меня погубит. Казалось, все население Мордора было страшно озабоченно моим внезапным появлением: по всем многочисленным коридорам и переходам загрохотали сапоги на деревянных подошвах. Понеслись крики, отовсюду слышался звон разбиваемых стекол, в тронном зале с грохотом рухнула последняя люстра.

– Тысяча фариков, – машинально отметила я. Мне резко захотелось домой, в свою уютную спальню, где сейчас мирно спит любимый муженек и не ведает, что натворила его дорогая женушка. Я вспомнила о неоконченном орнаменте новеньких портьер – позор, если не успею вышить их к полной луне. И мамочка будет ужасно беспокоиться.

Где-то ломали мебель, звонко плакал, разбиваемой вдребезги, дорогущий фарфор чайных сервизов,

– Если они доберутся до зеркала, то моё возвращение несколько затянется, – озабоченно выглянув из-под кровати, подумала я. Решив пересидеть бурю народного гнева в самом надежном укрытии, я ждала окончания бунта. Но орки поступили иначе: и дым, поначалу такой ненавязчивый, вскоре начал густеть, забиваться мне в нос, заставляя непрерывно чихать. Не выдержав, я бросилась к живительному воздуху.

– Прекратите разрушать мой Мордор, я не позволю, я приказываю…

Сразу на выходе из дворца, меня сшибли с ног, немного потоптали. Всего чуть-чуть, и забросили на кучу вырванных с корнем роз.

– Немедленно прекратите беспорядки… – дальше в глазах появились разноцветные звездочки, ноги стали слабыми, и захотелось ненадолго прилечь. Огромный орк с задумчивым видом покрутил в руках массивную, с инкрустацией янтаря, табуретку и вторично опустил мне на голову её пестрое сиденье.

– Я очень важная особа, – это было последнее, что я попыталась сказать, но передумала и с довольной улыбкой зарылась в колючие стебли роз.

Дальше я ничего не помню… Вроде бы, меня сначала хотели сжечь, потом повесить… но тут пришел обоз со свежей говядиной, и, отложив дела на вечер, восставшие разошлись на шашлыки. Ослепнув от боли, я ещё пыталась куда-нибудь заползти, стать незаметной и бестолково тыкалась в стороны, пока предостерегающий голос не велел мне остановиться.