— Госпожа Елгрутт при поперечном сечении будет значительно шире, — возразил Сивер, уныло разглядывая себя в зеркале. Лиловый «фонарь» под глазом делал его похожим на окривевшего енота — увы, синяки лечебными чарами не сводились. — Но сходство, бесспорно, есть. Та же мор… прошу прощения, лицо, и эти лишенные выражения очи, круглые, блестящие, как пуговицы, и очаровательные космы, то есть кудри. Такая душка! Придушит любого.
— Ах ты, панда недобитая! — басом взревела тетка, с неожиданным при её комплекции проворством кидаясь вперёд, выдернула у мужичка трубу и принялась неистово колотить ею по куполу. — Лопух ушастый! Глиста в скафандре! Я ж тебе все волосья повыдёргиваю, долбочёсина остроухая, шмакодявка косоглазая! А ну вылазь оттудова! Вылазь, слышь, чё грю, слизняк бледнючий!!!
Искры ворохом сыпались при каждом ударе, купол гудел, как чугунный котёл, но держался. Звери попрятались, ёлки мелко тряслись, барды, пугливо косясь на тётку, жались у стеночки. Мгновенно протрезвевший мужик в трусах на карачках отползал в сторону. Мумия, всё ещё лежа на полу, талантливо притворялся мёртвым. Огромный парень с железной головой и багрово горящими глазами раскачивался взад-вперёд, бормоча что-то про больной бок бабы. Странный человек, пришедший за железноголовым — барды почему-то называли его поваром — стоял, скрестив руки на груди. Лицо его ровным счетом ничего не выражало.
— Слизняк, — невыразительно повторил Сивер. Он хорошо умел держать себя в руках (Кристанна не в счёт) и с легкостью пропускал мимо ушей оскорбления, на которые его кузина неизменно отвечала коронным "поворот-взмах-стряхнуть-кровь-с-клинка". Но едва дело касалось его внешности, прославленное эльфийское терпение улетучивалось как дым. — Ах ты, старая…
— Не вздумай! Снесешь сферу! — ахнула Кристанна, повисая на шее у бывшего мужа. От неожиданности тот уронил зеркало и произнёс словечко, совершенно не сочетавшееся с эльфийской честью. — И не злись, алые пятна на щеках никогда тебя не красили. Послушайте, сударыня, он не хотел вас обидеть…
— Ты-то чё борщехлёб раззявила, лахудра зеленомордая-я?! Сгинь, поблуда!
Кристанна выпрямилась… и уже Сиверу пришлось вцепляться в разъяренную чародейку, дабы удержать её от взлома Жемчужной сферы Молотом и всеми смежными заклятьями. Повар еле заметно усмехнулся и, приняв какое-то решение, неспешным шагом приблизился к «Елгрутт».
— Успокойтесь, миссис, — вежливо попросил он. — Вы ведете себя…
— Ты щё мне указывать бушь, мозгляк?! — огрызнулась тётка, поправляя халат на необъятной груди. — Затащили незнамо куды, а я сиди молчи? Так вот хрен им в жопу вместо укропу! Всех закопаю! Сопли на кулаки намотаю! А ты пшёл вон отседова, пока я тя на нуль не помножила, недоносок!
— …неразумно, — спокойно продолжил повар, улыбаясь уголками рта. ("Во даёт!" — пробормотали барды). — Мы на одном крейсере. Положите пулемёт на пол. И не разрушайте мой мозг. Пожалуйста.
— Видишь? Ну? Тёмненький, взор аж до спинного мозга достаёт и вообще… — шепнула Малинка на ухо Зикке.
— Отдин литц с наш Лар! — шепнула Зикка на ухо Дане.
— Брат родный! — шепнула Даня на ухо Малинке.
"Никакого сходства", — нахмурился Ларвеор, с лёгкой горечью проводя ладонью по только начавшему отрастать «ёжику». Слабости бывают даже у несгибаемых героев. Капитан, например, был очень привязан к своим роскошным чёрным кудрям, смоляной волной спадавшим до лопаток. Так привязан, что после знакомства с Палючкой, простите великодушно, Дыханием дракона, ему понадобилась целых пять секунд, чтобы погасить багровое пламя в глазах.
Вот это действительно было страшно.
А боевая тётка всего-навсего стала густо-свекольной, под цвет халата, тяжело, по-звериному, задышала и чуть пригнула голову. "Совсем как покойный Уэйд, — подумал капитан. — История любит нахоженные тропы…"
— Чавой сказа-ал?! — пророкотал громовой глас. От зловещего звука сминаемого железа Зиккины змейки встали дыбом.
— Что мне очень жаль. Но я вынужден так поступить, — ещё спокойнее, если это вообще было возможно, сказал повар.
Повинуясь его знаку, терминатор надвинулся на тётку, занося внушительный кулачище размером с детскую головку, и тут же получил от неё трубой по черепу. Труба погнулась. Красноглазый пошатнулся и рухнул как подрубленный дуб. Повар беззвучно подался вперёд, неторопливо протянул руку, легкий тычок в шею — и добрая тихая старушка стала совсем тихой и спокойной. Пришелец аккуратно уронил её на пол, вытащил из кармана веревку и, не спеша, принялся связывать тётке руки и ноги. Красноглазый сел, покрутил головой и завязал отлетевшую в сторону трубу в узел. Барды громко выдохнули. Мужик в трусах размашисто перекрестился бутылкой. Мумий с трудом поднялся по стеночке и что-то прорычал.
Читать дальше