Янина Жураковская - Хранители времени

Яна подняла ведро и сплющила его о макушку герцога.

Яна:

Пару секунд я тихо обалдевала. Ё-моё, что ж за место такое? Комнатка с нашу квартиру! Каменные стены, ни одного окна, огромная, обитая железом дверь, обстановка — точь-в-точь как в средневековой лаборатории. Шкафы ломятся от пыльных томов и заплесневелых пергаментов, на столе теснятся колбы и реторты с реактивами, шуршит песок в песочных часах, в перегонном кубе что-то пузырится, булькает, а с потолка, где вообще-то положено люстре висеть, ухмыляется во всю зубастую пасть здоровенный крокодил.

Я зажмурилась, надеясь, что мираж исчезнет. Ме-е-едленно приоткрыла один глаз — крокодил нахально скалился с потолка, и не думая исчезать. Вывод навязывался сам собой: острая форма галлюцинаторного бреда. Или дурной сон. Да, сон. Сейчас я проснусь, раз, два, три, конец игры…

«Взрослая девица, а туда же! — рассмеялся где-то внутри ехидный голосок. — Сон, бред, глюки, не может быть… Ты ведь прекрасно понимаешь, что с тобой случилось! Подсказать? Ладушки. Пентаграмма. Колдовство. Параллельные миры. Только давай без обмороков, это так негигиенично…»

Почему-то в кино герои всегда сохраняют хладнокровие: этот мир, другой ли — им без разницы. Меч в руки, кобуру на пояс и айда спасать драконов от девиц. Но в реальности… от такого перелёта только что мозги не вышибает. Ведь живёшь себе спокойно, никого не трогаешь, и вдруг хватают тебя, швыряют неведомо куда, и всё. Ни дома, ни семьи, ни друзей, пиндык и полнейший звездец.

Кое-как совладав со стрессом, я ещё раз оглянулась (Боже, кто этот омерзительный толстяк? Помесь бегемота с жабом! В мозгу одна извилина и та прямая!.. Могучий маг?! Да чтоб мне сдохнуть…) и поняла: надо что-то делать. Поплакать? Не оценят. Истерику закатить, с воплями и разбиванием посуды? Чёрт знает, что в этих колбах, отравлюсь ещё…

Примем всё, как есть. Перемещение, комнату, крокодила, даже пузана в балахоне. Больше ничего не боимся и ничему не удивля… Чего-о-о-о??!! Какие головы? Какая стража?! Ах ты……. (изъято цензурой)!..

Такое мое состояние Саша называет «села на метлу ведьмуся» [5]— ненавижу эту кличку! — и сидит при этом тихо-тихо, как мышь под метлой. Ярость окрасила мир в багрово-алые тона, и уже ни о чём не думая, я схватила первое, что под руку попалось (пустое ведро), и со всей дури заехала Дебилу по башке. Звук был, словно треснула пополам здоровенная тыква. Ведро выпало из моих рук, герцог выпал в осадок.

— Не стыдно тебе? — с укором спросил мокрый братец, выжимая футболку. Я попыталась взять себя в руки, но чудище, притаившееся внутри, рычало и алкало крови. — Ян, я целых пять минут мечтал сплющить что-нибудь об эту репу!!

— А я — с рождения, — признался Идио, восторженно глядя на меня. Крепенький, упитанный, больше всего он походил на шустрого, деловитого воробья. Карие глаза плутовато поблескивали, пепельно-серые волосы вились мелкими, бараньими кудряшками, оттопыренные уши алели, как звезды над Кремлем. На штанах темнели пятна от реактивов, рукав куртки был прожжен («Братик нашёл родственную душу», — мелькнула мысль на заднем плане), пальцы заклеены чем-то вроде пластыря. — Только ведёрко жалко, взяли б лучше кочергу! Она тяжелее, мигом мозги в порядок приводит.

— Пчхххи! — от громового чиха колбы жалобно звякнули, и по комнате тут же пополз трупный запашок. Звезда на шее (Когда я успела её нацепить? Не помню…) вдруг задрожала и чуть потеплела. — Слышь, ведьмусь… пчххи! кочергу бери… пчххии! да что такое?.. — Саша удивленно зафыркал, обнаружив в носу целую колонию соплей.

— Сколько раз просить. Не называй меня так!!! — от ненавистной клички я вспыхнула как костёр, облитый бензином. Зачем-то схватила ведро, но тут вдруг распахнулась дверь, врезавшись в стену со звуком, похожим на пушечный выстрел, и в комнату ввалились четыре лохматых чудища. Когтистые серые лапы свисали ниже колен, на раздувшихся мордах отчетливо проступали пятна тления, бессмысленно-жадные глаза смотрели из-под спутанных волос, с ощеренных клыков капала вонючая слюна… Я ни разу в жизни не видела упырей, и никогда в упырей не верила, относя к их области сказок и легенд, но это могли быть только У-ПЫ-РИ!

Дальше был провал.

Как утверждал Саша, упыри облизнулись («Языки у них, Ян, длинные, синюшные… бе-е-е!..»), ринулись вперед («И представляешь, пялятся на меня как на мясной отдел в гастрономе! А что с меня взять-то? Кожа да кости!»), и тогда я («Заливаю? Заливаю? Да я сам офигел, если хочешь знать!»), вопя что-то вроде «Врешь, не возьмешь, ядрёна вошь!..» принялась колотить их изрядно помятым ведерком…