Наталья Ткаченко: Принцесса. Часть II

- Пойдём, вот-вот начнётся дождь, - Лег повёл меня к маяку, мы обогнули круглый бок, и Лег открыл мощную деревянную дверь. С трудом - полотенце покраснело от крови. Остановился на секунду на пороге, потом завёл меня внутрь, закрыл за нами дверь, и вокруг стало абсолютно темно. - Не бойся, идём. Я часто прихожу на этот мыс. Тут недалеко дом моих родителей. Я здесь вырос.

Лег повёл меня вверх по лестнице, открыл какую-то дверь, и мы оказались в небольшой комнате, в которой были только стул, стол, что-то вроде нар и раковина. Всё покрывала пыль - здесь явно уже давно никто не жил. Щелчком пальцев Лег зажёг свет в стоящей на столе керосинке, развязал полотенце, подошёл к раковине, взялся левой рукой за рычаг в стене, опустил его, потом ещё раз и ещё. В трубе раздалось шипение.

- Я не убивал твою сестру, - спокойно сказал он, не оборачиваясь. - Но я убил одиннадцать человек из королевской семьи. Двоих братьев твоего отца, одну из его сестёр и их семьи. И ничуть о том не жалею, - полилась вода, он подставил руку под струю. - У меня были с ними свои счёты, и когда Челси предложил это мне, я сразу согласился.

- Предложил убить их? - уточнила я. - Так ты работаешь на Челси?

Что ж, хоть на один вопрос я получила ответ.

- Да. Он убрал часть стражи. Я проник в их покои и перерезал всех, пока они спали. За исключением одного. С ним у меня были особые счёты. Это было давно, очень давно. Но… есть вещи, которые никогда не забываются.

Он замолчал и молчал довольно долго. Медленно водя пальцами правой руки по располосованной левой, потом по лицу. Пояснил:

- Грифячьи царапины не заживляются сами. Тот, кто подарил тебе эту тварь, ненавидит твоих врагов, - Лег посмотрел на меня: - Садись.

Я осталась стоять - если сбегать, то из положения сидя я по прибытии снова себе всё отобью. А что придётся бежать - вполне возможно. Вон как он на меня смотрит - мурашки по коже бегут.

Уголок его губ чуть дёрнулся в усмешке - то ли горькой, то ли презрительной. Лег опёрся спиной о стену напротив меня, сложил руки на груди и ровным голосом начал рассказывать:

- Это было давно. Мне было где-то сорок, моей сестре - двадцать. Она была ребёнком, рождённым благодаря заклинанию, которое мы наложили на всех наших женщин. Она была поздним и очень любимым ребёнком. И очень ласковым. Проклятые рода тогда зализывали раны, прятались, где могли, это потом мы осмелели, когда поняли, что Совет сильно пострадал от войны. Но тогда, когда мы с сестрой встретили одного из принцев, мы боялись. И поэтому не посмели отказаться, когда он пригласил нас к себе. Ты, наверно, догадываешься, что произошло. Он потом позволил мне забрать её. Он не просто изнасиловал её, он изрезал всё её тело. Она умирала на моих руках, в лесу. Я не знаю, как смог унести её так далеко… Когда он повёл её к себе, я попытался задержать его, но я был один - его слуг было много. Моя сестра была очень доверчивой, как ты, Слава. Но у неё были совершенно ужасные глаза, когда я прикладывал снег к её ранам… совершенно мёртвые.

Голос Лега дрогнул, он отвернулся, резко вздохнул, обошёл меня и встал у окна, глядя на море, шум которого был явственно слышен здесь. В него вплетался всё усиливающийся свист ветра; гром грянул, казалось, прямо над маяком, и я вздрогнула. Через пару секунд по стеклу захлестали косые яростные струи ливня. Лег снова заговорил:

- Я очень долго убивал его, но это не могло вернуть мне сестру. Я так долго ждал этого! Так долго… Но это было только временное облегчение. Потом снова тоска стала грызть моё сердце. Мои родители были уже пожилыми людьми. У отца остановилось сердце, когда он узнал, что его дочери нет на свете. Мать выдержала. Она прожила ещё очень долго, она была правой рукой Витора всё это время, - Лег вздохнул. - Но и её сердце не выдержало, гораздо позже. Тогда, соглашаясь на предложение Челси, я не понял, что даю ему оружие против меня, против моей семьи - у моей матери несколько сестёр, у них дети… Я был убийцей членов королевской семьи, стоило Челси сказать слово, и всех их казнили бы. Я не хотел жить, но за них решать не имел права. И я стал выполнять для Челси разные поручения, сначала небольшие, потом… А двенадцать лет назад Челси полностью заполучил меня. Человек ко всему привыкает. И я привык к своей жизни. Привык настолько, что полюбил женщину из благородного рода. Она была не похожа на других, а ещё был издевательский подарок Челси - запрет на меня не распространялся. Я не думал, что смогу привлечь такую красавицу, всегда весёлую, всегда окружённую подругами и поклонникам, но… Сначала я думал, что я для неё не больше чем развлечение, она очень любила жизнь и все её радости. Но постепенно мы привязались друг к другу. Разумеется, я думал, никто не знает об этом. И, разумеется, Челси знал. Он никогда не выпускает свою добычу. Она забеременела. Ей удалось скрыть от всех, чей это ребёнок. Она уехала рожать на север, недалеко отсюда. Всё прошло хорошо, она послала мне сообщение - мальчик. Она была слишком усталой, чтобы говорить дольше. Только: у тебя сын, я люблю тебя… на обратном пути её карета упала с моста. Я не знаю, виноват ли в этом Челси или кто-то другой, или это был несчастный случай. И никогда не узнаю. Нашли только её тело и тела кучера и служанки. А через несколько дней пришёл Ларанд и сказал: а симпатичный у тебя сынишка… Умом я понимаю, что просто его маленькое тело унесло течением. Что даже если всё было так, как сказал Ларанд, и он чудом уцелел, то ни ему, ни Челси не было выгодно оставлять моего сына в живых. Но я не могу не думать, что он может быть жив. Моя мать знала обо всём и не проснулась на следующее утро после того, как пришло известие о гибели моей любимой женщины и нашего сына. Я остался один, а Челси мог вить из меня верёвки. Я сделал всё, что мог, чтобы добиться от него хотя бы мимолётной встречи с сыном. Но он лишь обещал, сделай это, и… Он обещал, если я убью тебя, он вернёт его. Но ты так похожа на мою сестру. Нет, не внешне, но… - он прижал ладонь к глазам и замолчал.