Далия Трускиновская - Королевская кровь

— За стропилами? — переспросил паж.

— Да. Хочешь — заберись в спальню к графской дочке, пока она с подружками в саду гуляет, и посмотри сам. Может, найдешь ржавую иголку за стропилами или пучок тысячелистника в ином укромном месте. Да! Если по четырем углам пятнышки на полу, вроде как зеленоватой краской брызнули, это — тоже заговор! Только послабее елового уголька.

— Бабушка!

— Что, внучек?

Внучком ведьма звала пажа, конечно же, в насмешку. Он ей не то что во внучки — в прапраправнучки, пожалуй, годился.

— Бабуль, а пошла бы ты со мной в замок, а? Вместе бы поискали! — предложил паж.

От такой наглости ведьма онемела.

— Ты, внучек, должно быть, не знаешь, что я со своего болота никуда не ухожу, — ласковенько сказала она, опомнившись. — Сундук серебра сулили мне, чтобы на день съездила в город, посмотрела бургомистрова сынка, что таял, как свечка. И лошадей к Березовым воротам привели. Не поехала. Мальчонку сюда везли.

— И что же с ним было?

— Ерунда, мачеха след вынула. Я в глазки этой мачехе только разок посмотрела — и сама она во всем повинилась. А когда правда на свет выплывает — бывает, и болезнь сама проходит.

— Так что не пойдешь со мной, бабуля?

— Не пойду, внучек. Деньги твои верну, коли не заработала, а отсюда не двинусь.

Паж вскочил и запахнулся в платок.

— Тогда, бабушка, и деньги отдавать будет некому.

— Это почему же?

— Покойнику они без надобности! А жить без графской дочки я не собираюсь! Вот!

— Не скоро ты еще станешь покойником.

— А вот увидишь!

И паж как был, в клетчатом платке, мотнул рыжей гривой и выскочил из ведьминой избушки.

— Стой! — закричала старуха. — Куда?! Штаны надень!

— Покойнику и штаны не нужны! — донеслось с болота.

Вскинув на плечо кота, похватав сушившиеся над очагом камзол и прочую одежонку пажа, ведьма кинулась за дверь.

Говорят, дураков, влюбленных и пьяных сам Бог бережет. Не знаю, выпил ли в ту ночь наш пажик хоть каплю хмельного, а что был он и дураком, и влюбленным сразу — это, господа мои, уж точно! Потому в порыве неслыханной удачи пролетел он над гиблыми и топкими местами, минуя Березовые ворота, и опомнился лишь на опушке лесной. И сам удивился — как это не провалился к чертям болотным?

Через несколько минут его нагнала ведьма. Она спешила, озираясь, шустрой побежкой, вроде даже и неприличной для ее древних лет. Но на опушке было старухе что-то неуютно, словно боялась она неведомого врага.

— Держи штаны свои с башмаками, отдавай мой платок!

— Не отдам! — паж вцепился в платок и отскочил.

Старуха швырнула наземь вещички пажа и погналась за ним. Но парнишка был быстрее, да и немудрено — в девятнадцать-то лет.

— Сходишь со мной в замок — отдам! — обещал он, уворачиваясь.

— Да не могу я в замок! — взмолилась ведьма. — Нельзя мне вообще с болота выходить!

— Почему, бабушка?

— Нельзя — и все тут! Думаешь, почему Березовые ворота болото на запоре держат? А?

— От кого же ты бережешься?

— А-а… — И бабка махнула рукой.

— Бабка, бабулечка, бабуся моя ненаглядная! — запричитал хитрюга паж. — Ты только сходи со мной в замок, помоги отсушить чужую присушку! А я тебя в обиду не дам! Вот увидишь Ты только скажи, от кого прячешься! И пусть он сразу гроб заказывает!

— Ну, скажу я тебе, что лучше бы мне на глаза не попадаться великому магу Маргарелону. А-а, молчишь? Поди сладь с магом Маргарелоном! Так что забирай-ка ты, внучек, свои штаны и отдавай мне платок, домой побегу. Ведь если он почует, что в моей ограде щелка завелась, — проскользнет, и будет мне тогда плохо.

— Значит, ты, бабушка, только на болоте в безопасности? — спросил паж, понемногу отступая с опушки через поляну к дороге.

— Только на болоте.

— И что же ты такого натворила?

— Ох, внучек… — ведьма громко вздохнула.

— Да, бабушка… — вздохнул и паж. — Мне бы теперь коня найти. Спасибо тебе, что хоть старалась помочь. Видно, рыжим на роду неудачи написаны.

— Да уж, — ведьма поглядела на спутанную шевелюру пажа и хмыкнула, от твоих волос огонь в очаге разводить можно, или, к примеру, пушечный фитиль запаливать. Неудивительно, что молодая графиня на смех тебя поднимает. Послушай, а не покрасить ли мне тебя? Могу прекрасный темно-русый цвет изготовить. И денег не возьму.

— Нет, бабка, так еще хуже будет, — подумав, решил паж. — Меня все крашеным прозовут и засмеют. За крашеного-то она уж точно не пойдет!

— Ну, как знаешь. Платок-то будешь возвращать?