Эрик Ластбадер - Владычица Жемчужины

Не слишком ли легкий путь к богатству? Лейти тоже казалась уж очень уступчивой. Неужели она не понимает, что роскошь его погубит. В том, что она его любит, Дассе не сомневался. Однако даже ей он не доверял полностью. Хоть Лейти и считалась прекрасной оружейницей, она оставалась весьма чувствительной и тонкой тускугггун. Дассе не притворялся, что понимает женщин. Он даже не пытался это сделать. Зачем? Если бы он с самого начала разгадал характер Лейти, то, несомненно, ушел бы к другой, мило пофлиртовав с оружейницей пару вечеров. Наверное, так и следовало поступить. Однако единственная дочь флот-адмирала Пнина была очень завидной невестой. Тогда ему казалось, что женитьба откроет дорогу к высоким чинам и привилегиям, доступным только элите. Как обычно, большие ожидания оправдались лишь частично. А сейчас Дассе и вовсе попал в зависимость от вспыльчивого, неблагодарного кхагггуна, который, как абсурдно бы это ни казалось, стал звезд-адмиралом исключительно благодаря злости и мстительности.

Ночью взвод-командира била такая сильная дрожь, что Лейти обняла его и прижала к себе, а ему казалось, что женщина хочет его задушить. Желание заполучить ее деньги, а с ними и билет в новую счастливую жизнь, было как малярия, которую Дассе подхватил, охотясь на клайвенов на Большом Фосфорном болоте. Чем хуже ему было, тем сильнее он ненавидел Лейти, а чем сильнее он ее ненавидел, тем подозрительнее становился. Дошло до того, что в каждом ее жесте и слове взвод-командир видел скрытую подоплеку. Даже любовь Лейти работала против нее, ведь именно в этом всепоглощающем чувстве Дассе замечал самую большую угрозу. Жадность заставляла проводить с женой как можно больше времени, а вместе с тем росло и ощущение скрытой опасности.

Не попытавшись, да и не пожелав ни в чем разобраться, Дассе стал оскорблять Лейти. Ее идиотское молчание и пассивность подстегивали, и взвод-командир все сильнее издевался над бывшей женой, добиваясь хоть какой-нибудь реакции. Почему она не разозлится и не ответит на ругань, чтобы хоть немного разнообразить его скучную, серую жизнь?

Со злости и страха Дассе решил не прикасаться к деньгам Лейти. Он не тронет ни монетки!

Освободившись от страха и отчаяния, мучивших его во сне, Курган проснулся. Он лежал, впившись глазами в низкий округлый потолок, а перед глазами стояло лицо Элеаны. Во сне Курган с ней разговаривал. Элеана даже говорила иначе, чем все кундалианки и молодые тускугггун, с которыми ему приходилось встречаться. Ему было так легко и хорошо! Почему же он не помнит, о чем шла речь? Казалось, во сне регент обрел внутренний покой, но все исчезло, оставив, как экзотический фрукт, лишь сладкий привкус.

— Курган Стогггул!

Голос показался знакомым, и Курган, повернув голову, увидел коллекцию крошечных раковин и круглый аквариум с моллюсками и неоновыми рыбками. Тут он и заметил Келикса.

— Ты на борту «Омалина», в нашей каюте, — объявил бортовой врач. — Помнишь, что с тобой случилось?

— Нет, — соврал Курган. Как ни странно, боль в ноге не отразилась на ясности мышления. — По-моему, меня кто-то укусил.

Келикс посмотрел на повязку, которую сам наложил на ногу Кургана.

— Все верно.

— Бешеное шестиногое животное.

— Средних размеров, если судить по следам зубов. — Келикс осторожно снял повязку. — Очень похоже на раппу, — бормотал врач, — хотя, насколько нам известно, раппы вымерли еще в прошлом веке. — Келикс осторожно наложил пахнущую фосфором и свежими водорослями мазь. — Так или иначе, нам удалось вывести все токсины. Для в’орнна у тебя прекрасный иммунитет, — с улыбкой сказал он.

Курган попробовал сесть, однако едва повернулся на левый бок, как в глазах снова потемнело.

— Ты быстро поправляешься, и все же спешить не надо.

Келикс помог Кургану лечь, а сам сел рядом и раскурил косячок лааги. Он вдыхал и выдыхал дым медленно, почти лениво. Знакомый запах вместе с сизым дымком поднимался к бронзовой лампе на круглом потолке.

«Лампа какая-то странная», — подумал Курган.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Келикс.

Регент не отрывал глаз от лампы, естественно, саракконской работы, покрытой рунами. Что же в ней странного? Он постарался сосредоточиться.

— Хочешь пить или есть?

Курган растерянно заморгал.

— Я не на «Омалине», — хрипло проговорил он. — И вообще не на корабле.

Келикс с наслаждением затянулся.

— Говорили же мы, что он рано или поздно догадается, — сказал он кому-то.