Дана Рассветных: Точка невозвращения

Но, так или иначе, от той, другой, у моего Гайрона остался сын. Он не особо был привязан к мальчику, но мне чем–то нравился этот высокомерный паренек. Наверное, тем, что он был добрым, несмотря на своего отца. Так мне казалось. И я, хоть Мефистор и был холоден ко мне, стала заботиться о нем. Повелителю было все равно, его раздражал его сын. А я вот привязалась к нему. Но только до поры до времени. Вскоре я узнала, что… у меня будет свой собственный ребенок.

Гайрон, узнав об этом, очень радовался, он носился со мной как курица с яйцом, запрещал прогулки верхом, заваливал мою комнату фруктами, угрожая, что если я не съем все это в самое ближайшее время, меня ждет самая страшная кара, которую он только сумеет придумать для меня. Я только смеялась над этим – мой демон боялся обнять меня лишний раз, не то что причинить какой–нибудь вред. Правда, при остальных он оставался таким же, каким его привыкли видеть – холодным, жестоким правителем.

Но пусть его и прозвали Гайроном Жестоким, если бы кто–то только увидел, каким счастливым он выглядел, принимая на руки своего новорожденного сына… Тогда же и зародилась их кровная связь – такое бывает, когда ребенок с родителем связаны своими душами. Когда наш малыш подрос, Гайрон рассказал мне, что хочет сделать именно его своим наследником. Это было незаконно, ведь у него уже был старший сын, но когда я сказала это Повелителю, он только презрительно бросил, что не жалеет видеть это отродье на своем троне.

Это было его роковой ошибкой – все время нашего разговора за дверью моих комнат стоял сам Мефистор, пришедший посмотреть на своего брата. Как сейчас помню, как он ворвался в мои покои, и какой яростью и болью пылали его глаза. Гайрон грубо выгнал его тогда. А через неделю последовал дворцовый переворот… Наследник сверг своего отца и сам занял трон.

Как же я ненавидела его! Я почти истекала кровью, и только мысль о моем сыне придавала мне сил жить дальше. И я справилась, даже на похоронах не позволила себе разрыдаться, хотя так хотелось… Но вскоре после одной трагедии последовала другая – мой ребенок начал медленно умирать. Я не понимала в чем дело, ведь ни один целитель не мог определить симптомов, пока один из них не рассказал мне, что видит на моем дитя след оборванной кровной связи. Оказалось, что такой разрыв смертелен, и моего сына уже ничего не может спасти.

– Малыш мой хороший, солнышко мое, мой ангелочек, – всхлипывая, укачивала я сына, почти безжизненно лежавшего на моих руках. – Все будет хорошо, вот увидишь… Все будет хорошо, мой маленький…

Мальчик медленно раскрыл свои ярко–синие глазки, всегда с такой серьезностью взиравшие на меня. Тоненькая ручка протянулась к моему лицу и дотронулась до мокрой от нескончаемых слез щеки. Вздох, с трудом вырвавшийся из маленькой груди, и… Глаза моего сыночка закрылись обратно. Я знала, что время пришло…

– Нет, нет, нет, – в полузабытьи бормотала я, давясь подступающими слезами. – Давай же, родной мой, открывай свои чудные глазки… – и тут не выдержав, взвыла как раненный зверь. – Давай! Прошу тебя… – в бессилии прижав холодеющее тело ребенка к груди, я опустилась на пол, сотрясаясь от рыданий. – За что–о… Почему ты?! Пожалуйста…

Потом было еще много слов, безо всякого значения… Просто бессмысленный набор слов. Я не могла остановиться, из моей жизни исчез последний, составлявший ее смысл…

Узнав об этом, Мефистор пришел ко мне, предлагая свою поддержку и выражения сожаления. Именно тогда я сорвалась. Кричала, кидала в стены любые предметы, попадавшиеся под руку. А этот ублюдок просто стоял и смотрел на меня своими, такими же как у отца, глазами. И ничего, ничего не делал, даже не пытался меня остановить…

Я с силой бросила об пол очередную вазу. Будь все проклято! Будь все…

И тут до меня дошло, что я делаю. Истерика. У меня банальная истерика. Глубоко вдохнув, чтобы хоть немного успокоиться, я подняла голову на стоявшего на том же месте Мефистора. Тот выглядел абсолютно спокойным, будто наблюдать за подобным для него давно вошло в привычку.

– Смотришь… Нечего сказать? Ты всегда был таким, – криво усмехнулась я. – Тебе всегда на все наплевать. И меня ты всегда ненавидел. Это месть мне, да?

– Ты говоришь глупости, – равнодушно ответил демон, все так же сверля меня своими бутылочно–зелеными глазами. Как у отца… Как у моего Гайрона, которого он убил… – Я никогда не испытывал к тебе ненависти. Слишком незначительна была твоя роль в моей жизни, чтобы я питал к тебе настолько сильное чувство.