И. Пфлаумер - Проклятие Марены

Если бы я стояла на полшага дальше от стены, мы бы уцелели оба, но расстояние в один локоть решило всё. Несколько кольев проткнули парня насквозь. Кровь брызнула в стороны, испачкала красными разводами ледяную стену и мою кожанку. Ройко дёрнулся, словно не понимая, что с ним произошло, и замер — уже навсегда. Кровь из раны на голове заливала светлые кудри и соболий мех на куртке.

Я, словно в полусне, освободилась от его рук, всё ещё сжимающих мою талию. Колья исчезли так же мгновенно, как и появились. Тело, будто большая кукла, осело на камни, всё ещё разбрызгивая кровь.

Первым очнулся Шторм. Он осторожно, стараясь не наступить в лужицы или на ловушку, подошел к распростертому Ройко. Остальные молчали, да и что тут можно было сказать?

Я присела на холодный камень и обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Казалось, что в помещении резко похолодало — или на меня так подействовало холодное дыхание смерти? Нас с ней разделял один шаг. Один шаг, который не сделала я, но сделал Ройко.

Моя жизнь никогда не было особенно спокойной. Я много лет жила на острие ножа, видела как погибают люди, к которым я привязывалась, и даже иногда думала о собственной смерти. Но я не могу позволить себе умереть! Только не сейчас, когда я так близка к цели. Макошь великая, Старшая пряха, огради и защити!

Шторм оттащил то, что осталось от Ройко, в сторону и принялся изучать механизм ловушки. Камешки, брошенные им к стене, оживляли скрытые где-то в земле ледяные стержни. Колья выскакивали вверх, поблёскивая в голубом свечении. Часть шипов была вымазана кровью. Багровые капли скользили по гладкой ледяной поверхности.

Монах отёр лицо Ройко, достал из складок рясы крохотную фляжку, окунул в неё палец и нарисовал на бледных щеках умершего погребальные узоры. В Кулаке возможность проводить соратников в последний путь по всем правилам выдавалась не часто, но сейчас всё было иначе.

Подчиняясь невысказанной просьбе, мы подошли ближе и встали кругом. Монах, чуть слышно, начал читать молитву. Постукивали янтарные чётки. В голове крутились какие то странные обрывки мыслей и ощущений.

Ройко, спрашивающий меня о Шторме.

Ройко, поющий старинные баллады у костра.

Ройко, объясняющий мне, как аккуратно срезать кошелёк с пояса зазевавшегося горожанина.

Тело, лежащее сейчас у моих ног — это не Ройко. Непохожа эта бледная маска с обескровленными губами и синими разводами у бровей на парня, которого я знала и помнила.

Вердо и Монах переглянулись. Погребальный костёр собрать было не из чего, поэтому маг прочёл заклинание, священнослужитель полил пропитанную кровью куртку тёмно коричневой жидкостью, и тело Ройко вспыхнуло сотнями огней, мгновенно превращаясь в пепел.

Нас стало меньше. Теперь всех охотников за сокровищами можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Первым заговорил Шторм.

— Вердо, чувствуешь магию?

Маг помолчал, закрыл глаза, словно просматривая окружающее пространство внутренним зрением, и ответил:

— Очень много магии. Старой. Забытой. Она спит, но проснётся.

Шторм кивнул и снова углубился в изучение ловушки. Через некоторое время к нему присоединился Вердо. Я ничем не могла помочь, поэтому сочла за лучшее просто не вмешиваться. В повседневной жизни мне не часто приходилось сталкиваться с магией. Раньше, говорят, заклинания использовали чуть ли не на каждом шагу, но постепенно колдовство уходило из нашего мира. Почему это случилось, до сих пор никто точно не знает — может быть, виноваты маги, которые так рьяно оберегали секреты друг от друга, что уносили их с собой в могилу; или правители, остерегавшиеся сильных волшебников и поэтому уничтожавшие тех, до кого могли добраться.

Тихий стук привлёк моё внимание. Вердо прочёл какое-то заклинание, и на земле, у стены, на уровне колена возникли светящиеся красноватые нити. Шторм бросал камешки, и если камень не касался линий, ловушка не срабатывала.

— А чего с воротами делать будем? — поинтересовался Одноглазый.

— Это просто лёд. Не такой, как в стенах. Растопим.

Вердо выставил вперёд руки и прошептал что-то. Столп огня вырвался из его ладоней и коснулся ледяных врат. Языки пламени начали свой танец на плачущем льду. Прозрачные капли катились вниз и падали на каменную землю. Но там, где огонь касался ледяной, светящейся арки, он не оставлял ни малейшего следа. Похоже, лёд, заморозивший проход был обычным, чего нельзя сказать о блоках, из которых построена вся крепость.