И. Пфлаумер - Проклятие Марены

Когда Шторм закончил с покупками, я долго не могла разобраться, что на что надевать. Выяснилось, что пушистая шкурка зверя с завязками, обшитая изнутри мягкой тканью, одевается на голову, и верёвки завязываются под подбородком, как детский чепчик. Выглядела я в этом головном уборе очень смешно, а уж как в нём выглядел Одноглазый! Огромные, обстроченные мехом сапоги оказались очень тяжелыми — я не могла представить, как в такой обуви сражаться. Было ощущение, что к ногам привязали пудовые гири. Шубы и телогрейки тоже не добавляли скорости, но в них нашлось очень много укромных местечек для ножей. А это уже большой плюс.

Спустя несколько дней все приготовления были закончены, и мы отправились дальше на север. Потянулись дни, наполненные постоянным движением вперёд и редкими остановками. С каждым днём становилось холоднее. Ночные костры почти не согревали, приходилось садиться чуть ли не вплотную к огню. Поводырь объяснил, что нам край как нужно успеть добраться до моря прежде, чем начнётся сезон ветров. И всё же мы немного опоздали. Буквально на день, но этого вполне хватило, чтобы понять, что такое сезон ветров, и почему здесь, на севере, о нём говорят с опаской.

Поднявшийся за ночь ветер был таким сильным, что приходилось изо всех сил цепляться за лошадь, чтобы остаться на ногах. Мы обвязались верёвками и медленно двигались за проводником. Единственное, о чём я молилась — это о том, чтобы он не потерял дорогу. Всё вокруг стало белым. Если я протягивала руку вперёд, то перчатки уже не видела. С окружающим миром меня соединяла пеньковая верёвка, уходящая в стену из снега и льда. Иногда начинало казаться, что я совершенно одна в этой белой пустыне. Появлялись опасения за собственный рассудок. Так я и брела в снежной вате, пока не уткнулась носом в спину Ройко. Выяснилось, что мы дошли до Отто — маленького приморского городка у северного моря.

Когда стемнело, проводник окольными путями, через дыру в окружной стене, провёл нас в город, стараясь не попадаться на глаза стражам.

Серьёзным портовым городом Отто назвать нельзя — так, махонький городок, в котором, кроме рыбаков и охотников, почти никого нет. Крошечные неухоженные домики, которые зимой заметает почти до крыши, ряд лодок на причале и две гостиницы. Одна подешевле, для путешественников вроде нас, а вторая, подороже, осталась с тех времён, когда лосиная охота в ближайшем лесу была популярным развлечением у знати Филоркета. Со временем интерес к охоте на краю мира пропал — аристократы решили, что незачем тащиться в такую даль, чтобы забивать лосей, которых во всех лесах королевства полно, а гостиница осталась.

Следующей сложностью стал поиск капитана, согласного нарушить закон и взять на борт путешественников безо всяких бумаг. Нас снова выручил провожатый. Он подсказал, к кому обратиться в порту, чтобы нанять небольшую мобильную бригантину за разумные деньги. Разумные — это, конечно, относительное понятие. Нас ведь не интересовали обычные торговые и охотничьи маршруты. Наш путь лежал на сам северный полюс, а туда никто не плавал. Нечего было делать людям в ледяных заснеженных пустошах. Даже пираты не забирались так далеко на север, поэтому было сложно убедить капитана доставить нас до места. Всё решили, как всегда, деньги.

Бригантина оказалась маленькой деревянной посудиной с тремя мачтами. Нас разместили в носовом отсеке, вместе с матросами, но деревянные стены и кирпичная печь, на которой готовили еду, совершенно не спасали от холода. Шторм быстро перебрался в трюм, где перевозили лошадей. Среди них было теплее. Я последовала его примеру, а в скором времени к нам присоединились остальные.

Плыли полторы недели. Несмотря на то, что до Асами мы добирались почти месяц, эта часть путешествия далась мне очень тяжело. Волчий лес нельзя было назвать солнечным местом, но всё же я ощущала, дикий, почти физический голод от недостатка света. Солнце пряталось где-то за белой стеной снега. Весь корабль был покрыт льдом, его постоянно скалывали, но ледяной покров намерзал снова и снова. С каждым днём путешествия становилось всё темнее, до тех пор пока дневной свет не исчез совсем. Шторм объяснил, что это полярная ночь, и солнца мы не увидим, пока не вернёмся. Это не особенно радовало, но, по крайней мере, закончились снежные бури. В бескрайнем тёмно фиолетовом небе горели холодные звёзды и равнодушный глаз луны. К середине второй недели на горизонте появилась заснеженная земля.